Затерянные в Чарусах - страница 39

Ничего не прояснив, Валерий рассказал о рыбаке и обо всем, что случилось на озере. Профессор опять отреагировал странно:

— Вы замечаете лишь поверхность происходящего. Вдумайтесь в реальность. Простые ответы, к которым вы привыкли дома, здесь не работают. И то, что происходит вокруг вас, намного сложнее всего, с чем вы до сих пор сталкивались. Поэтому, чтобы судить, вам надо прожить здесь не несколько дней, и даже не несколько лет, а может быть всю свою жизнь. Не вмешивайтесь. Лучшего совета я вам дать не могу. И не советую призывать логику. Только тогда вы перестанете рассуждать предвзято.

— Да как это? Что вы умничаете. Он человека погубил!

Профессор помрачнел.

— Поговорите лучше с Николаем, — посоветовал Аркадий Аркадьевич на прощанье.

— А в шахматы не желаете партейку? — спросил Валерий, не скрывая сарказма.

— Нет, сегодня не в настроении. Давайте я провожу вас немного.

Они вышли на улицу. Было прохладно. Деревья, укутанные туманом, печально расставались с последними листьями. Осень. Прекрасная осень. С каждым днем она становилась все противнее и враждебнее.

— А вы, почему не уехали на том вездеходе? — спросил профессор.

— Разве я вам не говорил? Николай аккумулятор испортил.

— Я имею в виду до того, как вы отправились искать рыбака?

Валерий растерялся. И правда, почему?

— А я знаю причину. Вам это и в голову не пришло.

— Действительно не пришло.

— Возможно, и с Николаем все не так просто, — загадочно проговорил профессор. — Вы с ним все же поговорите.

Новый житель деревни побрел назад.

«Это надо же, — думал он, — я мог завладеть вездеходом. И уже на нем искать рыбака. И вместе с ним уехать в город. Допустим, попытался бы помешать Николай. Что ж, в подобной ситуации, когда счет — жизнь или смерть, ему вряд ли удалось бы такое. Рядом было ведро, в аккурат подходящее оружие против топора. И еще можно драться ногами. Я же когда-то умел это делать!»

Он вошел в дом деда Сома. Тот сидел на полу и плел корзину. Отвлекся на секунду, хитровато осмотрел гостя и спросил, не скрывая какого-то подлого ехидства:

— Не желаете научиться? Дело гожее и простое.

— Я бы лучше поел чего-нибудь.

— Так сейчас ни обед, ни ужин, погоди малость. Вот кончу работу и повечеряем…

— Ну, я тогда зайду… попозже.

— Заходи, заходи. Поедим, покалякаем.

Пожалуй, стоило еще раз навестить Николая. И хорошо бы с кем-нибудь. Например, с Лидой. Он побродил по ближайшим окрестностям. Проверил огород, поле. За пламенеющими от кроваво-красных ягод калиновыми кустами увидел Лиду. Она носила в сарай сено и охотно согласилась, чтобы ей помогли. Работая, Валерий внимательно присматривался к девушке — вдруг тот ночной визит связан с нею… Но увы, то была не она. Пусть он и плохой психолог, но так невозмутимо себя вести, после подобного приключения, невозможно.

— Молодец, — похвалила Лида, когда они притащили последнюю охапку. Она смотрела на него, чуть улыбаясь, открыто и невинно.

— Как спала? — спросил он. Девушка простодушно удивилась вопросу.

— Как обычно. А что?

— Сны снились?

— Да… каждую ночь. Один раз ты приснился. — Лида смущенно засмеялась. — Голый. Как тогда в бане.

Валерий смутился. Девушка очень нравилась ему. Хотелось сделать шаг вперед и обнять ее. Он знал: это будет воспринято без ужимок, без писка оскорбленной невинности и прочей чепухи, присущей цивилизованным девушкам. Хотелось сказать ей несколько хороших слов, добрых и значимых. Но что-то не позволяло ему воспринимать это милое создание непосредственно. Противоречивые чувства толкались, ворочались и боролись в нем. И вместо естественного порыва вырвалось нечто убогое:

— Может, к Николаю сходим?

— Давай…

Хозяева дома со стеклянными окнами тоже трудились. Он правил плоским камнем серп, она рубила хряпу в корыте.

— Туман сегодня очень густой, — еще издалека громко сказал Валерий, чтобы в случае недружелюбного поведения Николая, оставалось время сообразить, что делать.

— Да уж, — согласился тот, никак не выразив своего удивления.

Лида сразу разговорилась с Пелагией. О надоях, заготовках кормов и прочей лабуде, ещё не так давно достававшей всех жителей страны в годы Советской власти.