Затерянный мир Кинтана-Роо - страница 7

Вскоре я уже сидел в единственном оставшемся у компании самолете, рядом с очаровательным летчиком-индейцем. Через некоторое время после того, как мы поднялись в воздух, на приятном, симпатичном лице летчика появилось беспокойство. Самолет стал медленно спускаться к земле носом вниз. Все это могло бы плохо кончиться, если бы я вовремя не сообразил, что от волнения изо всей силы нажимаю на педали сдвоенного управления. Я убрал ногу, и самолет тут же выровнялся. Под нами проплывали участки тощих посевов и зеленые волны тропического леса. Сверху ясно была видна береговая линия. Я спокойно разглядывал джунгли. Такое буйство зелени производило сильное впечатление. С воздуха лес напоминал то зеленые морские волны, то зеленую плесень. Лишь кое-где среди сплошной зеленой массы выделялись призрачные ветви погибшего дерева. В одном месте лес вдруг расступился и показалась маленькая полянка с двумя хижинами. Это был первый признак жизни за многие мили пути. «Слава богу, — подумал я, — что экспедиция „Кинтана-Роо — Дарьен“ будет морской». Теперь я с особым почтением думал о тех людях, которые отважились пробиваться сквозь этот нескончаемый сырой тропический лес. С самолета я, конечно, не видел ягуаров, зато вполне мог вообразить, как они ступают среди тысяч ядовитых змей — самая страшная картина, какую я только мог себе представить.

Но вскоре все эти страхи остались позади. Летчик сделал плавный разворот, и под крылом впервые в своей жизни я увидел древние развалины майя — знаменитый город Паленке.

Величественные белые и серые здания на горном уступе поднимались над морем зелени, и все же джунгли не отступали от города, сбегая к нему по склонам окружающих его гор.

Эта картина в таком диком, безлюдном месте произвела на меня неотразимое впечатление. Руины вообще таят в себе особое романтическое очарование, а руины Паленке, возникающие так неожиданно среди бескрайнего лесного океана, просто потрясали. Здесь передо мной предстала загадка столетий, загадка цивилизации, погибшей и исчезнувшей, но все еще удивительным образом продолжающей жить в этих грандиозных постройках — свидетелях былого могущества и славы. Такие картины наводят на глубокие раздумья. Я почувствовал, что здесь начинается совершенно чуждый мне мир, мой разум был бессилен перед его красотой и величием. Эта цивилизация, насыщенная энергией ушедших поколений, была уже неподвластна влиянию людей и времени.

Я избрал Паленке, чтобы приобщиться здесь к культуре майя, вовсе не предполагая, что город этот будет лишь началом моей длительной страсти.

Несмотря на отдаленность и неприступность Паленке, его каждый год наводняют тысячи туристов. Однако в апреле, когда я туда прибыл, стояла невыносимая жара, поэтому туристов у развалин не было. Паленке предстал передо мною знойный и пустынный. Я мог любоваться древним городом почти в одиночестве. Кроме меня там оказалось всего лишь четыре человека — плотник, каменщик, гончар и поэт.

В небольшом поселке Санто-Доминго-дель-Паленке, милях в пяти от развалин, есть два или три такси. Автомобили были завезены туда по железной дороге, но таксисты обычно ждут своих возможных клиентов с неба. Вздымая пыль, шоферы ринулись к месту моего приземления и стали ждать, пока я вылезу из самолета. Вскоре, однако, я узнал, что такой любезный прием обходится вовсе не дешево.

В Паленке я должен был прожить три дня в ожидании поезда, идущего дальше на Юкатан, но у меня не было ни малейшего представления, где можно провести ночь. После Теапы моя куртка имела довольно жалкий вид, а глаза все еще были узкими, как у азиата, от укусов тех двух комаров, которые так отменно потрудились над ними.

— К развалинам, — сказал я одному из шоферов.

И вот я уже подскакиваю на просторном заднем сиденье автомобиля. Скоро я весь покрылся пылью, и все же мне было приятно отдохнуть в машине, где можно удобно вытянуть ноги на откидное сиденье позади шофера.

На подъеме к развалинам машина вдруг со скрежетом затормозила, и, к моему ужасу, перед нею появилось четверо молодых босоногих индейцев. Только их еще не хватало вдобавок к непомерно дорогому такси! Но когда один индеец предложил мне хлебнуть из какой-то старой грязной бутылки, я несколько успокоился и добросердечно принял то, что потом отверг мой желудок. Нерешительно улыбнувшись, я отведал местной водки. Был ли это газолин или что другое, не могу сказать.