Заварушка среди могил - страница 16

— Гаррет, у тебя будет гипервентиляция. Дыши медленнее.

Он попытался сказать ей, куда конкретно она может засунуть себе свой псевдонаучный совет, но голос прозвучал, как запись с зажеванной кассеты. Эх, старые добрые деньки!

— Так лучше.

Голос Марики звучал успокаивающе, но Гаррет в упор не помнил, чтобы сделал что-нибудь, чтобы стало лучше. Неужто он сел на скамейку? Задницы он точно не чувствовал. А есть ли у него все еще задница?

Опять накатила паника. Женщинам нравился его зад. Если он исчез, ради чего тогда жить?

— Не спеши.

Ее голос показался ему прохладной океанской волной в знойную ночь. Гаррет чувствовал ее запах. Этот аромат напоминал ему о том, как он впервые оказался на набережной в Калифорнии. Соленый океанский бриз. Сладость сахарной ваты. Духи девушки, которая ему тогда улыбнулась. Яркие и теплые, как ваниль. Улыбка была такой же.

— Гаррет, посмотри на меня.

Он тряхнул головой.

— Открой глаза, милый.

— Не могу. У меня нет глаз.

Тут он понял, что Марика стоит на коленях между его ногами. Опасное она выбрала место.

— Есть. Честное слово.

— А задница у меня все еще есть?

Она тихо рассмеялась, и этот смех подействовал на него успокаивающе, как стекающий по горлу бурбон.

— Сто процентов задница у тебя есть. И глаза есть. Открой их.

Гаррет попробовал разлепить веки, и после нескольких неудачных попыток ему это удалось. Мир снова обрел формы, но как будто не совсем. Все казалось не таким, как было несколько секунд назад.

— Я его не помню, — печально проговорила Марика. — Не помню мир, из которого ты только что вернулся. Но я помню, что он был прекрасен. Особенно Нью-Мексико.

— Что ты имеешь в виду?

Гаррет повернулся к ней и… она была поразительна, словно парила в зеленых и золотистых оттенках. Цвет ее каре-зеленых глаз стал в тысячу раз ярче, и эти самые глаза словно излучали жидкий свет вокруг своей хозяйки.

Внезапно до Гаррета дошло, что у нее на лице какие-то полосы.

— Это кровь? — спросил он, силясь сосредоточиться.

Марика достала откуда-то салфетку и протерла кожу.

— Так нужно было для ритуала.

— Значит, куриная кровь все-таки присутствовала?

— Нет.

Тут он увидел порез у нее запястье.

— Так это твоя кровь?

— Мне нужна была человеческая кровь. Заживет.

Гаррет протянул руку и коснулся пальцем губ Марики.

— Ты бесконечно красивая. Как русалка.

— Ой-ой. — Марика прикусила губу, и Гаррет готов был душу продать, лишь бы сделать то же самое. Ее нижняя губа казалась ему сейчас просто созданной для укусов. — Я об этом совсем забыла. Бабушка меня предупреждала, но когда она проводила этот ритуал надо мной, я была совсем маленькой и еще не достигла… этой стадии.

— Какой стадии?

— Ну… эм-м, половозрелой.

— Ясно.

Когда Гаррет положил ладони Марике на шею, она осторожно сняла его руки с себя и легонько сжала.

— Как ты себя чувствуешь?

— Чудесно.

И это была правда. Ни с того ни с сего каждая молекула в теле Гаррета наполнилась энергией. Некоторые даже каким-то образом выходили из него и тянулись к Марике. Точно так же, как хотелось потянуться к ней ему самому.

— Вот и хорошо. Теперь сделай глубокий вдох и посмотри направо.

— Тогда придется отвести от тебя взгляд.

— Придется, но всего лишь на секундочку.

Послушавшись, Своупс медленно повернул голову вправо, и на него мигом накатило сразу два непреодолимых желания. Первое — схватить Марику и унести отсюда ноги. Второе — сию же секунду потерять сознание.

Резко отпрянув, Гаррет грохнулся задом на землю. Возле скамейки стояла огромная и черная как смоль собака, похожая одновременно на оборотня и медведя. Только это была вовсе не собака. Мех по всему телу казался каким-то зубчатым, словно это была чешуя. И каждая чешуйка была покрыта какой-то серебристый пылью, которая при каждом движении, казалось, меняет цвет. Гаррет мог бы поклясться, что под этим странным мехом течет жидкая лава, потому что из-под чешуек сочилось оранжевое сияние всякий раз, когда зверь двигался.

Рыча, псина медленно приближалась, причем каждый шаг здоровенных лап был настолько длинным, что Гаррет не смог бы уползти задом наперед подобру-поздорову, даже если бы очень постарался. Дрожащие губы обнажали в оскале огромную пасть, полную острых как бритва зубов.