Завербованная смерть - страница 12

– Так они такие и есть, – выказал свое отношение к начальству старый клоун. – Только тебе, как журналисту, положено бы знать, что бюрократы эти, даже самого мелкого пошиба, – уточнил он, – с пролетариатом на одном гектаре, извини, нужду не сядут справить, не то чтобы в одном салоне лететь. Спасибо, милочка. – Игорь Вениаминович принял соль из холеных ручек бортпроводницы и снова обернулся к Александру: – К твоей даме это не относится.

– К какой моей даме?

– К Изольде, – просветил Оршанского наблюдательный клоун. – Она не в счет, вольдемаровская пассия. А так – будь моя воля, располовинил бы самолет, как вот этого цыпленка, – он помахал перед журналистским носом обглоданным окорочком, – и весь носовой салон отправил бы в свободный полет.

– Даже невзирая на то, что там сидит безвинная девушка? – Как и Хруцкий, Александр слегка захмелел и болтал в охотку, пытаясь заручиться расположением этого человека. Старый клоун – это не юная и наивная выпускница училища, исполняющая скромную обязанность бревна под бензопилой. У таких зубров обычно вся труппа под колпаком. И далеко не одного российского цирка.

– Твоя Изольда – обычная молоденькая дурочка, – медленно проговорил Игорь Вениаминович, сосредоточенно разливая водку по стаканам, – влюбленная в своего патрона только за то, что он дал ей работу. И зубки у нее пока еще молочные. Но, как говорится, с кем поведешься… Будь уверен, корреспондент, через пару лет эта милашка одним взмахом своих прелестных челюстей перегрызет тебе не то что глотку, а перекусит пополам. – Старый циркач посолил надкушенный помидор и слегка приподнял стаканчик. – Так что по поводу этого будущего хищника я не испытываю ни малейшего сожаления.

– При всем уважении к вашей точке зрения хочу, однако, заметить, – в голосе Александра зазвучали нотки провокационного вызова, – что даже такой мэтр, как вы, может ошибаться.

– Ну-ну, – ехидно произнес клоун и снова: – Ну-ну. Впрочем, я вполне допускаю, что и в среде профессиональных журналистов может процветать скудоумный интеллектуализм. Особенно в последние годы. Ничего, вот погастролируете с нами, посмотрите на закулисье, поживете среди нас, может, кое-что и поймете.

– А вы, кстати, в каком отеле остановитесь? – поинтересовался Александр более насущными проблемами. – У вас места уже забронированы или будете расселяться по прибытии?

– Да, молодой человек, как это все печально… – грустно вздохнул Игорь Вениаминович, непонятно, правда, по какому поводу: то ли оттого, что быстро убывал сорокаградусный напиток, то ли по случаю профессиональной неотесанности собеседника. – В гостинице будет жить другой салон. А все, кто летит в этом, сотни лет жили, живут и будут жить в походных кибитках и фургончиках, которые в общем-то и именуются цирком.

– И у вас есть такой? – недоверчиво спросил Александр.

– Разумеется. – Старый клоун снова сосредоточился на законе уравновешивания жидкости в сообщающихся сосудах.

– И-и-игорь Вениами-и-инович… – заискивающе начал было Оршанский, но циркач перебил, дружелюбно качнув стаканчиком:

– Живи, конечно.

Самолет снова заложил вираж, заходя на невидимую пока посадочную полосу аэропорта Ларнаки.

К трудоголикам Оршанский себя никогда не относил. И хоть слыл он среди своих коллег, да и вообще среди столичной фээсбэшной братии грамотным сотрудником, но работу и отдых всегда разделял четко и умело.

– Иначе, – наставлял он, бывало, молоденьких практикантов, – любой начальник, который думает только о своем повышении в звании, как он поймет, что на тебе можно ездить как угодно, все соки из тебя выжмет, а потом за ненадобностью переведет в отдел с бумажками работать: читать всякий стукаческий бред и составлять отчеты о съеденной за год картошке.

Поэтому будь ты хоть трижды разудачливый и талантливый сотрудник, когда беседуешь с начальством, ноги на стол, как это делают в штатовских фильмах, забрасывать не стоит – вряд ли это кому понравится. Однако и своими правами ни в коем случае нельзя поступаться. Таков мой принцип работы, – поучительно заканчивал Оршанский экскурс в профессию и обычно приглашал самую симпатичную практикантку из школы МВД в кафе или пообедать в ресторане. Недоедающие студентки обычно соглашались.