Завет и тяжба - страница 6

...Год орвелловский выдался, унылый.

Он похоронен в Парголове. Крест

Над неказистой высится могилой.

8 марта 1984, У. Д.

* * *

Мои американские друзья,

Боюсь, не знают твердо, жив ли я.

Развеществилась наша переписка.

Нарушены воздушные пути.

Гольфстрима вброд письму не перейти.

Прощай, Нью-Йорк! Не сетуй, Сан-Франциско!

В небесную Америку влюблен,

В идею, может статься, в теорему,

Кому пишу, удерживая стон?

Не вам, счастливцы. Прямо дяде Сэму.

Америка! Отверженных мечта,

Надежда пучеглазая свободы,

Читающая будущность с листа,

Обнявшая наречья и народы...

Америка, я — пасынок земли,

Всё у меня украли, что могли,

Божась серпом и молотом воздетым.

Я — висельник, но вынут из петли

Простым кивком, одним твоим приветом.

Мне не видать тебя, не убежать.

Сожрет свинья, развеществит стихия.

Моё дитя швырнут к ногам Батыя.

Мой самый прах захочет удержать

Себя и всех предавшая Россия.

1976-78

1

Россия... Да точно ли было?!

Густеет отчества дым.

Шагает убойная сила

По стогнам и весям твоим.

Последнюю стать напрягает

Саркомой разъятая плоть.

Все темные силы шагают

Тобою... Не с ними ль Господь?

2

Не золото, другой металл —

Пошлей и гаже всех комедий.

Строчи, Мефисто: я устал

От звона православной меди.

Устал — и русским быть стыжусь.

Возьми глаза ее пустые.

Под чем угодно подпишусь,

А только это — не Россия.

5 апреля 1984

С. Б.

О, велика Россия, велика!

От Белого до Черного, от Бреста

До желтых вод. Печаль отказника’

Найдет, найдет в ее просторах место.

Невесел твой насильственный пикник,

Стотысячник, рефьюзник, отказни’к.

Ты — штилю обреченный экипаж,

Ты — караван в пути, и путь твой долог.

Еще пообкусает карандаш

Твой конвоир, пытливый социолог.

Неимоверный пишется дневник.

Страшны твои анналы, отказник.

Один повесился. Другой с ума

Сошел от униженья. Третий болен.

Тот — побирается. Тот — скорбь сама —

Живет с семьей в разлуке. Тот — уволен.

Но русопят, державный фаворит,

Возвышенно над суетой парит.

О, велика Россия! Где поэт,

Кем правнукам гордиться? Где писатель,

В ком совесть шевельнулась? Вся — паштет

Печеночный, вся — сытый обыватель,

Вся — мелочность убогая: тщета

Лжи и самодовольства. Вся — не та.

Ни честный пахарь, занятый трудом,

Ни физик, вдумчивый и плодовитый,

России чести не спасут: стыдом

Вся изойдет. Ты — нерв ее открытый,

Ты в кровь и в пот, ты в мозг ее проник

Саркомой гибельною, отказник.

Ни диссиденты, стойки и верны,

Ни выкресты, радетели благие,

Пятна не смоют. Не сотрут вины

Неблагодарности. На всей России —

Клеймо. Укор и лучшему из них —

Ее позор вселенский, отказник.

Да было ль ледниковое плато

Отечеством? С ним — ни слезы, ни связи.

И — пусть о нем поднимает голос, кто

Не пробовал, что значит жизнь в отказе!

Пусть почвенник посмотрит (вместо книг)

В глаза твоему сыну, отказник.

18 апреля 1984

Конец июня, зной и лень,

Густеет синева,

И — в полночь на Иванов день—

Цветёт разрыв-трава.

Найти ее, зажать в горсти

Разящее быльё,

Былое вырвать прочь! Прости,

Отчаянье моё.

Вот — разрешение оков,

Свободы дивной клад.

Неразделённая любовь

Утрачивает яд.

Трава прекрасна и горька,

И от сердечных ран

Целит вернее, чем строка,

Сильнее, чем емшан.

Беру, поправшую поправ

Без тени торжества,

Из всех отечественных трав

Тебя, разрыв-трава.

18 апреля 1984

* * *

В этом царстве растений,

Царстве тяги земной

Больше нет средостений

Между волей и мной.

Распадаются узы,

Тяготившие дух,

Отворяются шлюзы,

Разделявшие двух.

Мне мила земляника,

Мил березок синклит —

Но трава повилика

Ничего не велит.

2-5 апреля 1993

Ты дал мне землю полуденную,

дай мне и источники вод.

Иисус Навин 15:19

* * *

Напрасно поэт проповедует страсть

И крайности славит свои:

Душа оживает, пред небом стеснясь,

В тщете отыскав колеи.

От страсти жестокостью густо несёт,

И слишком собой занята

Язычница, славящая эпизод,

Сегодняшняя правота.

Любовники свет позабыли; толпа

За Савонаролой валит, —

А сердцу любезней лесная тропа

И портик, где учит Евклид.

Где формы проникнуты мыслью творца

И соты расчислены впрок,

Вещунье, к чьим лапкам прилипла пыльца,

Посредственность — славный упрёк.

Живителен труд галилейской пчелы,

И мёд ее трезвый хорош.

Душа и не ищет иной похвалы,