Завидная невеста - страница 52

Бедный ребенок. Бедная девочка.

— Корона назначила мне опекуна, симпатичного старикана, которого юная девушка интересовала так же мало, как двуглавые козы. Он поселил меня в одном из своих домов в Уилшире. Когда никто за мной не пришел, когда никто не написал мне, я поняла, что для большинства людей, с которыми мы встречались в течение каких-нибудь нескольких недель в различных столицах, поместьях и дворцах, я перестала существовать. Я начала думать, что мы, вероятно, переставали существовать для них сразу же, как только покидали тот штат, дом или ту страну, куда ненадолго приезжали. Неужели о нас забывали, как только мы уезжали?

— Я очень сочувствую.

Она пожала плечами.

— Теперь это не имеет значения. Я говорю об этом для того лишь, чтобы объяснить, почему я не последовала примеру матери. Несмотря на все ее усилия вызвать во мне любовь к кочевому образу жизни, я теперь избегаю изменений. И чем старше я становлюсь, тем больше дорожу тем, что имею. Я хочу продолжать знать тех людей, которых знаю, и те вещи, которые ценю. Я не хочу, чтобы обо мне забывали, как только я покину комнату.

Он это понимал. Джостен-Холл символизировал для него именно такие постоянство и непрерывность.

— Но, может быть, моя мать была кое в чем права. Возможно, нет смысла слишком сильно привыкать к вещи, или к человеку, или даже к образу жизни.

— Наверняка есть традиции, места и отношения, которые стоят того, чтобы их сохранить? — сказал он.

— Но в какой степени следует человеку привязываться к ним? — спросила она. — Изменения неизбежны, не так ли? Как человеку догадаться, стоит ли какая-нибудь вещь борьбы или даже жертв, на которые приходится пойти ради ее сохранения?

У него не было простого ответа на этот вопрос. Он был готов выгодно жениться ради своей семьи, чтобы сохранить Джостен-Холл и образ жизни, который был его образом жизни в течение всего каких-нибудь четырнадцати лет. Он никогда не задавался вопросом, оправданно ли принятие им такого решения. Просто этого требовала от него его семья. Он считал своим долгом выполнить ее требование.

Возле экипажа снова появился официант Сэм, чтобы забрать у них чаши и ложечки. Он с одобрением взглянул на вылизанную дочиста чашу леди Лидии.

— Вы только полюбуйтесь, — по-дружески сказал он Неду. — Миледи знает, как выразить чему-нибудь настоящее одобрение. Такое мало кто умеет делать. Она редкостный человек.

За короткое время, проведенное в ее компании, Нед испытал очарование, удивление, желание, и, наконец, его побудили утвердиться в своем собственном выборе. Вот уж поистине «редкостный человек».

Июнь 1816 года

В задней комнате игорного заведения на Лисл-стрит сидел Чайлд Смит с бокалом бренди в руке. Он уныло смотрел на янтарную жидкость в бокале. Цвет напоминал ему глаза его любовницы. Сейчас ему следовало бы быть в ее постельке, а не ждать, пока в тупике за зданием закончится приступ рвоты у одного из отпрысков Джостена, чтобы начать сдавать карты. Но ему нужно было поддерживать репутацию безжалостного авантюриста, чтобы окружающие не считали его каким-то преданным псом, который настолько привязан к своей любовнице, что и помыслить не мог о том, чтобы оставить ее.

Нет, конечно, он был не такой. Но все же ему интересно было бы узнать, чем занимается его любовница в его отсутствие. Он никогда не считал себя ревнивцем, пока не появилась Китти. Даже после всех этих лет, когда он был ее покровителем, он терпеть не мог, когда другие мужчины с вожделением пялились на нее. Многие мужчины с большим удовольствием показывались вместе со своими любовницами в «Ковент-Гардене» и Войсхолле или в опере, но он предпочитал хранить Китти для себя. Она, кажется, не возражала.

Отчасти этим объяснялось то, что он ни на кого больше и глядеть не хотел все эти годы. Китти была не просто красавицей. Она была уютной красавицей. Удовлетворенная и чувственная, она напоминала ему холеную кошечку, которая знает, что за дверью будуара есть какой-то другой мир, но считает, что он не заслуживает того, чтобы им интересоваться. Чайлд был полностью доволен только в ее компании, находя в ней передышку от необходимости соблюдать приличия.