Заводная обезьяна - страница 6
- У-у, сучья лапа, - брезгливо сказал Хват и цыкнул плевком меж зубов.
Сашка легонько тряхнул рукой, но осьминог не отпускал. Сашка дернул сильнее - осьминог не поддавался. Было немного противно, но интересно. Сашка покорно расслабил руку, спрут третьим щупальцем повел выше, к локтю и вдруг разом отпустил,
- Это он волосы учуял, - пояснил Хват. - Непривычно ему... Рыбы-то, они без волос...
- Думаю, что это не так, - очень серьезно сказал Айболит. Корабельный доктор тоже был здесь и с живым любопытством следил за осьминогом. - Думаю, что его смутила высокая температура руки. Ведь теплокровные живые существа ему незнакомы.
- И волосы тоже, - отстаивал Витя свою гипотезу.
- Нечто похожее на волосы, всевозможные жгутики, ворсинки, ему, безусловно, известны. Поэтому они не могли испугать его,- возразил Айболит.
Разгорался спор. Ничего так не любил Айболит, как споры на естественнонаучные темы...
На корме, совсем недавно напряженно молчаливой, сейчас при виде редкостных находок то здесь, то там раздавались возгласы удивления. Невиданных рыб окружали, оценивали, сравнивали, если было возможно, со "своими", черноморскими, смеялись, находя некоторых похожими на кого-нибудь из общих знакомых, дивились невиданным формам и краскам тропиков. Стало шумно и весело.
Вдруг что-то загрохотало, что-то железное заколотилось о палубу. Витя, Сашка, Айболит и все, кто стоял рядом, обернулись и увидели сияющего счастливой улыбкой Сережку Голубя. К хвосту маленького акуленка он привязал консервную банку. Акуленок выгибался колесом, силясь перекусить короткую веревку, не доставал, сатанея от бессильной ярости, бил хвостом, банка грохотала. Голубь был в восторге. Он поднял акуленка за веревку, раскачал и с громким криком: "Эй-я! Гуляй милайя!!" - швырнул за борт.
- Шпана, - тихо, но так, что услышали все, сказал Ваня Кавуненко.
Голубь принял это замечание на счет акуленка.
- Ничего, подрастет! - заорал он.
Кавуненко улыбнулся невесело.
Хват тем временем нашел красивую рогатую ракушку и сразу сообразил, как ее можно использовать.
- Выкурим оттуда этого жмурика, - деловито объяснял он Сашке, тыча пальцем в моллюска, - вычистим и сделаем пепельницу. Все покультурнее консервной банки, скажи?
- О! Эта ракушка называется роговидный мурекс, - вставил Айболит радостно.
Сашка разыскал другую диковинку: толстую колючую рыбу с маленьким ртом и большими круглыми глазами.
- Это рыба-сова, - снова с готовностью прокомментировал Айболит.
Витя осторожно, чтобы не уколоть ногу, разгреб колодкой груду рыбы. Ничего особенно интересного не было: сопливые каракатицы, измазанные чернилами; красные, утыканные ядовитыми иглами морские ерши; несколько маленьких акулят; скользкая, тяжелая, словно налитая металлом, скумбрия; сабля-рыба, ее змеиная, вытянутая вперед голова неаккуратно, наспех приставлена к слабому, плоскому телу. И казалось, что голова эта принадлежит ей по ошибке, не для такого туловища предназначалась голова. "Сабля" у Юрки есть. С проволокой внутри. Гнется, как хочешь...
Витя гребанул дальше и увидел огромный, в ладонь шириной, рачий хвост.
- О це экспонат! - пропел Хват, осторожно поднимая рака.
- Лангуст! - засуетился Айболит. - Вот это чучело будет просто изумительное! Осторожно, не обломите ему усов! Красавец! Красавец!
Усы, действительно, были на диво, сантиметров по шестьдесят каждый.
Рака окружили, щупали, считали ноги, искали клешни.
- Эх, нет на него пива! - искренне вздохнул Кавуненко.
- Это точно,- с готовностью поддакнул Голубь. - С таким в обнимку кружек шесть умнешь. В парке. Под грибком...
Вдруг лангуст, доселе лишь тихо шевеливший усами, сильно и звонко ударил хвостом. Витя от неожиданности выпустил его, рак шлепнулся на палубу, секунду лежал неподвижно, потом повел усами и пошел неожиданно быстро, метя поближе к слипу, к воде.
Витя поспешил за лангустом и уже нагнулся, чтобы взять, но в этот момент чья-то рука, ловко схватив рака за усы, выдернула его из-под самого Витиного носа.