Завоеватели - страница 4

А в это время на площади спешно готовились к обороне. Из городской ратуши кое-как протискался на крыльцо алькальд[6] путаясь в длинной мантии, он кричал:

— Бегите за доном Гонзало Пизарро! Собирайте кабальеро! Бейте в набат! Булочники, медники, оружейники, торговцы — все к оружию!

Забили в набат. Лавки запирались. Купцы и ремесленники бежали за пиками, алебардами, латами и пищалями.

В квартале, где жили кабальеро, началась суета. Из домов выносили старое оружие, жены и домочадцы надевали на кабальеро шлемы, латы, стальные набедренники и нарукавники, прислуга оттирала песком заржавленные мечи, дети собирали груды камней, чтобы с городской стены осыпать ими осаждающих.

Не прошло и десяти минут, как на площади появился сам сеньор Гонзало Пизарро — краса и гордость города Трухильо. Это был человек лет сорока, небольшого роста, коренастый, гибкий, как кошка, с решительным, суровым лицом. С восемнадцати лет поступив в солдаты, он исколесил Испанию, Францию и Италию, и не было, кажется, ни одного короля или герцога, которому он не предлагал бы своих услуг, я ни одного места, где бы он не сражался. О его храбрости и жестокости ходили легенды. Рассказывали, что сам чорт бежал сломя голову, как только видел его щит, украшенный фамильным гербом. Там, где появлялся Гонзало Пизарро, чорту уже было нечего делать. А приходскому священнику Пизарро рассказывал на исповеди такие истории, что бедного старика потом весь вечер трясло, как в лихорадке.

При виде прославленного воина жители сразу приободрились. К Пизарро сбегались вооруженные ремесленники, кабальеро и купцы. Он быстро разделил их на отряды и каждому отряду поручил защиту отдельных участков городской стены. Себе он подобрал человек двадцать наиболее храбрых и опытных, чтобы оборонять с ними самый опасный пункт — городские ворота.

Пизарро отдавал направо и налево отрывистые приказания:

— Подтаскивайте к стенам камни! Варите смолу! Не забудьте припасти кипяток! Очистите городскую площадь!

Бросились сносить ларьки и палатки, чтобы ничто не мешало передвижению отрядов. Побежали к бочке и начали откатывать ее в сторону. Но бочка оказалась необыкновенно тяжелой и, несмотря на все усилия, не двигалась с места.

— Да в ней люди! — вдруг крикнул кто-то.

Приказав своему отряду итти к воротам, Пизарро быстро подошел к группе копошившихся около бочки людей.

— В бочке люди? — взревел он. — Это, наверное, шпионы графа Рибаса. Вытащить их и повесить!

Кожаный кошель сразу вывалился изо рта дона Бартоломео.

— Проклинаю, проклинаю! — раздался из бочки его грозный бас. — Кто коснется служителей церкви, да будет, анафема, проклят!

Не успел тощий монашек произнести «аминь», как и он и его начальник очутились уже на вольном воздухе, лицом к лицу с Гонзало Пизарро.

— А, вот это что за птицы! — воскликнул Пизарро, и глаза его загорелись насмешливым огоньком. — С индульгенциями приехали? Впрочем, кто вас знает — не то вы монахи, не то вы шпионы. Святые отцы по бочкам не прячутся. Арестовать их и отвести в ратушу!

— Святой Петр отплатит тебе… — начал было отец Бартоломео, но храбрый капитан не дал ему докончить:

— У тебя святой Петр, а у меня святой Яго, покровитель испанского воинства. И кто из них сильней, еще неизвестно. Ну, да с тобой я поговорю потом. Эй, вы! Свяжите-ка этим молодцам руки, отведите в ратушу и глаз с них не спускайте! А все остальные — по местам!

Монахов поволокли в ратушу, а Пизарро поспешил к городским воротам. Взобравшись на сторожевую башню, юн стал пристально смотреть на дорогу. Вдали виднелось облако пыли, которое быстро приближалось. Минут через пять уже можно было различить несколько темных фигур, скакавших впереди, а еще через пять минут стал ясно виден и весь отряд. Всадников было человек восемьдесят. Каждый из них был в полном вооружении. Лошади тоже были защищены: на головах их блестели стальные покрышки, на спинах красовались цветные попоны, прикрытые сверху стальным панцирем.

— Чудак же этот граф! — презрительно воскликнул Пизарро, обращаясь к своему помощнику, дону Бальтазару де-Каньяс. — Неужели он думал, что мы настежь распахнем перед ним ворота?