Зайцем на Марс - страница 5

Я ненавижу его машины. Мне хотелось бы разнести их на мелкие кусочки. Они меня пугают и иногда снятся по ночам. Большие колеса гудят, кружатся, а длинные стальные штоки скользят вверх-вниз. Дейл стоит среди них, смеясь надо мной, потому что я не могу к нему пробиться, а ряды колесных зубцов готовы перемолоть меня, если я попытаюсь подойти. Я могу лишь стоять в отдалении и плакать, тогда как Дейл смеется, а проклятые машины грохочут и грохочут. Говорю тебе, ненавижу я их. Ненавижу!»

Неразумно было, сообразила она теперь, выжимать из Дейла обещание, что он прекратит гонки на ракетопланах и будет участвовать только в состязаниях для маломерных судов класса флип. Он уступил лишь с большим скрипом, это раздражало его, хотя сперва он и пытался скрывать раздражение. Теперь же она поняла, что Дейл не мог сдержать свое обещание.

Размышления Мэри прервал хруст гравия. Чьи-то голоса выкрикивали невнятные фразы. Раздался глухой стук моторов, зажужжали вращающиеся паруса. Гирокерты и другие аппараты взмыли в воздух.

Дверь открылась, и вошел Дейл. Нагнувшись, он поцеловал супругу. Усевшись на край постели, взял ее за руку и извинился за опоздание. Мэри лежала, откинувшись на подушку. Он выглядел таким молодым, таким сильным и полным энергии. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, Мери порой казалось, что она старше. Дейла невозможно было представить себе иным, только юным искателем приключений. До нее вдруг дошло, что муж выглядит счастливее, чем в последнее время.

— Дейл,— спросила она,— чего хотели все эти репортеры?

— Прошлой ночью у нас в мастерских случилась одна небольшая неприятность,— признался он.— Они хотели об этом знать, дорогая. Ты ведь в курсе, как они стремятся вызнать все до мельчайших подробностей.

Мэри посмотрела ему в глаза.

— Дейл, пожалуйста, будь со мной откровенен. По-моему, их гораздо больше интересует вот это,— она взяла газету и показала последний абзац.

Он прочел и согласился:

— Наверное, да.

— А теперь, когда ты рассказал о своих исследованиях всему миру, мог бы рассказать и собственной жене.

— Сожалею, дорогая. Я вообще никому не рассказывал, и никто бы еще много месяцев ничего не узнал, если бы не вчерашний случай. Газетчики пронюхали, и их было не остановить.

— Дейл, ты обещал мне, что оставишь гонки на ракетах.

Он опустил глаза и поиграл с пальцами руки.

— Это не совсем ракетные гонки...— начал он.

Она покачала головой.

— Но ты мне обещал...

Он встал и подошел к окну, засунув руки в карманы брюк.

— Я должен. Когда я это обещал, то не ведал, что говорю. Думал, что смогу угомониться, бросить все это. Я попробовал, но, видно, не создан проектировать машины для других людей. Черт подери, я еще не старик. За последние два года я спроектировал и построил несколько лучших в мире ракетопланов! А потом мне приходилось сидеть на земле, словно какому-то замшелому старцу лет восьмидесяти, в то время как разные молодые дураки проигрывали гонки и гробили мои машины чертовски скверным пилотажем. Думаешь, легко мне было смотреть, как измываются над моими творениями? А я все время знал, на что способны мои машины, и мог это доказать! Последний год был для меня просто адом, это было все равно как... все равно как рожать одного мертворожденного ребенка за другим.

— Дейл!

— Извини, Мэри, извини, милая.— Он снова повернулся к ней.— Мне не следовало этого говорить. Но неужели ты не понимаешь, что для меня значат ракетопланы? Работа с ними отнимала всю мою жизнь. Попытайся это понять, дорогая.

Слушай, ты всю свою жизнь хотела ребенка, которого тебе предстоит родить. А что если бы тебе вдруг сказали: ты не сможешь его иметь,— вообще никогда не сможешь иметь детей. Разве после этого весь мир не показался бы тебе никчемным? Разве жизнь не лишилась бы смысла? Именно это я и ощущал. Я пообещал тебе бросить дело, которым всю жизнь хотел заниматься до того, как встретил тебя. Ну, я пытался и сделал все, что в моих силах, но этого обещания я сдержать не смогу...

Мэри лежала молча. Она не понимала, точнее, не хотела понимать. Муж вел себя эгоистично и глупо. Сравнивать разбившуюся машину с мертворожденным ребенком! Говоря так, словно его страсть к скорости можно сравнивать со стремлением родить ребенка. Какая чушь! Он сам говорил, словно ребенок. Почему он не мог понять, что это значило для нее?..