Зазеркалье - страница 12
– Лида. Приди в себя!
– Хочешь забрать последние дни? Как тогда?! В прошлый раз ты так и сделал.
– Послушай меня…
– Она просила отвести её в зоопарк! – Лида закричала. – А ты увез её в больницу! Мы должны были гулять с ней, смотреть на слонов, которых она мечтала увидеть! А не заставлять её терпеть уколы. Ты этого хочешь? Этого? Хочешь, чтобы меня так же истыкали иглами? В день нашей свадьбы?
– Чёрт, да прекрати ты истерику!
– Не смей звонить. Я запрещаю тебе! Слышишь? Запрещаю забирать мои дни. Всё равно никуда не поеду. Что ты им скажешь? «Моя жена скоро умрёт. Не знаю от чего, но сделайте что-нибудь»? Не будь идиотом! Дай мне спокойно пожить. Дай подышать чистым воздухом. Я не хочу возвращаться в этот чёртов Красноярск. Не поеду ни в какую больницу. В этом нет смысла. Мы это уже проходили! Мы…
Сказать что-то ещё Лида уже не смогла, потому что дыхание её окончательно сбилось, и вместо слов она стала издавать нечленораздельные стоны. Лида кинула телефон на стол. Развернувшись, она дошла до дивана, села спиной ко мне и закрыла лицо руками.
Лида плакала тихо. Словно боялась, что её могут услышать на улице. Она пыталась остановиться – делала глубокие вдохи, но всё без толку, её грудь вновь и вновь сводило судорогой. Лида обхватила себя руками, стараясь успокоить дрожь. На секунду мне показалось, будто она просто хочет согреться.
Я вдруг понял, что должен немедленно обнять её. Успокоить. А ещё лучше взять тот шерстяной плед с кресла и укутать её с ног до головы. Спрятать от всего мира под клетчатой тканью. Так я и поступил.
Я укрыл Лиду пледом и прижал к себе. Сидя на диване, глянул в сторону стола, на котором лежал телефон. Затем глубоко вздохнул. И сдался.
Её слёзы были страшнее смерти.
Лида дрожала. Слабость её была незнакомой, непривычной, и от того особенно пугающей. За двенадцать лет я разучился видеть в Лиде хрупкую девочку, привык замечать только волю и силу в каждом её слове. В каждом жесте моей любимой ведьмы. А теперь она плакала на моих руках, и я вдруг понял, какого труда ей стоило оставаться спокойной всё это время.
Я вспомнил, как утром Лида сидела перед трельяжем и улыбалась, переглядываясь со мной в зеркале.
Она ведь не спала всю ночь. Видела в отражении смерть. И всё равно улыбалась ради меня. Она не хотела, чтобы я различил в её глазах страх, и поэтому держалась, лишь бы мне было легче.
Я прижал Лиду сильнее, а сам запрокинул голову. Глядя на выключенную лампочку, захотел завыть – громко, во всю грудь. Чтобы выплеснуть всю боль и отчаняие. Я держал Лиду на руках и раскачивался вместе с ней на диване, словно убаюкивая ребёнка. Вдыхая хвойный запах её волос, старался не замечать болотный смрад, витающий рядом.
Не знаю, сколько мы так сидели. В какой-то момент я вдруг обнаружил, что спина Лиды больше не вздрагивает. На секунду мне стало страшно, безумно страшно – как будто, я сорвался с обрыва. Но потом я увидел, что Лида всё ещё дышит.
Через мгновение Лида подняла голову. Пару раз шмыгнув носом, вытерла уголки раскрасневшихся глаз.
– Дай мне сигарету, – сказала она. – Пойдём, подышим.
Мы вышли на террасу и закурили.
Облокотившись на перила, смотрели на берёзовую рощу, сияющую золотом за двором. В воздухе пахло сеном и приторным запахом умирающих цветов.
– Пошли за грибами? – предложила Лида.
Её голос охрип, но уже не звучал надломленным.
– Прямо сейчас?
– Почему нет? Пока не стемнело.
– Можно, – кивнул я. – Только дай мне хотя бы часок. Нужно кое-что сделать.
– Кролика хочешь найти?
– И это тоже.
Ветер усилился. С берёз полетели листья. Они закружились в воздухе, словно сноп искр, складываясь в причудливый узор, и эта картина заколдовала меня на пару секунд.
– Для начала, – сказал я, очнувшись, – нужно снять все зеркала в доме.
***
Последнее висело в душевой комнате. Десять минут я ходил вокруг да около, прикидывая, как бы аккуратнее его отковырять от кафеля. Глянув в отражение, расстроился, когда заметил, что волосы на висках поседели ещё больше. «Молодость уходит, – подумал я. – Уже ушла…»
Выкинул дурные мысли из головы. Вернулся к делу. Решил рискнуть – отжать зеркало отверткой…