Здесь был Фёдор - страница 4

— Вадька, можешь смеяться, но мне сейчас остро хочется надеть кольчугу, смастерить секиру и стать тут при дороге, — сообщила Ленка, когда мы дошли до самой крепости.

— Почему вдруг кольчугу, а не венок? — спросил Борька.

— Не знаю, — удивилась она. — А почему вдруг венок? Я бы хотела быть стражником, охраняющим рубежи этой сказочной страны. Понимаете, чем больше меня восхищает эта гномья дорожка, этот детский рай, тем острее хочется отсюда вырасти и уйти в поход настоящий, настоящий! Тот, который лежит за рубежом этих стен… — она неопределённо махнула рукой влево, в сторону одной из «сторожевых башен», и все мы остановились, а я схватился за фотоаппарат. В косых предвечерних лучах, ярко-солнечный на ярко-солнечных камнях, стоял спиною к нам величественный человек. Были на нем тёмно-зеленые штаны и такая же куртка вневременного покроя, такие простые, что проще не бывает. Перепоясывал куртку широкий плетёный ремень, на нём ножны кожаные, из которых видна была резная рукоять. Стоял человек среди самых высоких глыб так, как стоят хозяева своих владений, как дозорные на посту. Вот его-то вы и видите на снимке «Король на дозоре». Солнечный и суровый, непостижимый король…

Мы остановились, как я сказал, и вдруг пролетела над нами та самая птица с Откликного и громко крикнула, словно бы ему! Человек неспешно повернулся, поглядел на нас и отвернулся снова. Потом как-то быстро скользнул вниз.

— Колоритный дядечка, — сказал Борька и поспешил наверх по тропе. — Сейчас увидите дерево желаний, там и моя памятка должна быть…

— Осторожно, — сказал голос, и это опять-таки был голос короля. — Муравьи тоже эту тропу облюбовали.

Я потанцевал, стараясь никого не задавить, потом поднял голову и увидел дерево желаний. Несчастное, замотанное наглухо сотнями грязных бинтов и тряпок, одиноко и беспомощно жалось оно к каменной плите, словно жертва на заклание перед буйствующей толпой. И великая куча тряпок лежала под ним, а мой король молча срезал ножом одну за другой, бросая их вниз под ноги.

Борька от возмущения чуть не захлебнулся и разразился речью. Смысл речи был в том, что парень этот вандал и рушитель чьих-то священных дружб и надежд, в том числе его, Борькиной.

— Нет, я — исполнитель желаний, — спокойно сказал тот. — Читать умеешь? Читай: «Хочу вернуться сюда и ещё раз увидеть эту красоту». Так вот чтобы кто-то мог видеть здесь красоту, надо её как минимум не уничтожать.

— Ты какой-то больной, — ответил на это Борька. — Это одно-единственное дерево. Каждый турист такое сжигает за поход, и ничего, сколько лет уже стоит Таганай. Подумаешь, красота! Это больше, чем красота, это переплетение лучших мечтаний, это братство людей!

— Вот это братство? — парень сунул ему под нос заскорузлый носок. — Или вот это? — он качнул сигарету в упаковке из-под лапши. — Изуверство это, а не братство. А то давай тебя тут положим, жгутами перетянем, всё это к тебе перецепим и напишем по всему телу разными цветами братские слова. Сколько в мире людей ежедневно помирает, авось и без тебя земля не обеднеет. Хорошая идея, а?

— Вася, ты не прав, — многозначительно сказал Борька, а крепче выражаться не стал, поскольку парень был взрослее, суровей и с ножом.

— А я не Вася, — сказал тот. — Я Фёдор.

Ленка вдруг подскочила к дереву и давай тоже веревочки снимать. И я за ней.

Борька взросло хмыкнул и ушёл за камни. А мы молча веревочки отвязывали, а пихта дрожала и плакала рубцами.

Тогда я и заснял «Здесь был Вася». А заодно и Ленку заснял. А потом отошел и их обоих незаметно сфотографировал — без всякой художественности, так просто. Потому что уж догадался, что Ленке такая карточка великой ценностью станет… Но это к слову.

— Однажды, — сказал вдруг Фёдор, — мне было очень, очень плохо, я еле добрёл до леса, упал под сосну и долго там пролежал, и слышал, как она по капельке возвращает мне жизнь. А потом я спросил у неё, чем я могу отплатить ей? И услышал внутри себя: «Когда можешь пройти не по траве, пройди не по траве»… Понимаете, братцы? Когда можешь…

— Ну короче! — сказал Борька, появившись из-за скал. — Мы вместе или не вместе? Мне надоело вас ожидать. Или вы идёте, или это не по-товарищески.