Здесь, в реальном мире - страница 2

Но спустя пять секунд случилось что-то не то: верхушки пальм вдруг осветились красным.

Скорая помощь, сразу догадался Вар. За эти три недели в Сансет-Палмс он трижды просыпался ночью от таких красных вспышек – ну понятно, пенсионерский посёлок. И дальше тоже понятно: на подъезде скорая отключает сирену – зачем им лишние сердечные приступы? – паркуется на улице. Из машины выскакивают медики, сразу бегут вокруг дома к двери нужной квартиры – это потому, что со стороны бассейна двери стеклянные, раздвижные, в них легче вкатить носилки и выкатить человека.

Не бойся, телеграфировал он тому, кто лежал на носилках, как делал и в прошлый раз, и до этого. Ему всегда казалось, что испуганные люди похожи на сырые яйца без скорлупы – такие дрожащие. И больно было думать о том, как им страшно.

Поэтому, глядя сейчас на мигающие красным пальмы, он стал думать о счастье. Счастье может даже подкрасться к тебе тайком – скажем, родители отсылают тебя на лето к бабушке и ты точно знаешь, что это будет жуть, а оказывается наоборот: лучше не бывает. Потому что ты впервые в жизни один и свободен – много, много часов подряд. Ну разве что два старикана портят картину, но они боятся микробов, так что и правда никакого вреда.

Наверху по быстро лиловеющему небу проплыла цапля, белая и гладкая, точно вырезанная из мыла. Когда в кино появляется такой кадр, одна летящая птица, – понимаешь, что главный герой отправится в путешествие. И, как всегда, когда он видел такое, что дух захватывает, ему захотелось с кем-нибудь этим поделиться. Ух ты! Смотри. Но он никого тут не знает, кроме бабушки, а она сегодня неважно себя чувствует, ещё не совсем оправилась от…

Вар выпустил кирпичи, взлетел на поверхность и, сдёрнув очки, увидел: бабушкина стеклянная дверь сдвинута в сторону, проём как разинутый рот, два медика склонились над носилками.

И женщина, видимо врач, щуря глаза, смотрит в сторону бассейна, её белый халат в свете мигалки вспыхивает розовым, будто под ним бьётся неоновое сердце. А рядом – миссис Лемон из четвёртой квартиры: одна костлявая рука на груди купального халата, другая, с вытянутым пальцем, нацелена, как ружьё, прямо на Вара.

Уцепившись за лестницу, Вар несколько раз зажал ладонью одно ухо, другое – вода, чавкнув, вылилась, – и, выбираясь из бассейна, услышал:

– А это её внучек. Витает где-то там, в своём мире.

Ровно в восемь зажглись мерцающие гирлянды.

Проснувшись, Вар не сразу понял, почему он дома, у себя в кровати, а не на бабушкином диване с кусачими пружинами. Но тут же всплыла вся эта ночь – как они молча, хмуро ехали за мигалкой скорой помощи в обшарпанном бьюике миссис Лемон; как потом молча сидели в приёмной под кондиционером и его трясло от тревожного ожидания, а может, от того, что он не вытерся после бассейна, – жалостливая нянечка набросила ему на плечи одеяло; как через несколько часов в приёмную ворвалась мама, и подбородок у неё был как каменный.

Он откинул простыню и вскочил. На середине лестницы до него долетели голоса родителей из кухни. Папин:

– Ты же сама не хотела…

И мамин:

– Знаю, знаю. Мне просто жаль, что…

Вар почти скатился по ступеням.

– Мам, чего тебе жаль? С бабушкой всё хорошо?

– Как ты? – Папа встал и шагнул ему навстречу. – Ну и досталось тебе сегодня ночью…

– Мам. Как дела у Велика-Важности?

– Она в сознании, – не поднимая глаз от чашки кофе, ответила мама. – Всё будет хорошо.

– Ой, здорово. И когда я возвращаюсь обратно?

– Обратно?..

Тут у мамы зазвонил телефон. Одной рукой она взяла трубку, другую прижала ко лбу, будто боялась, что он сейчас расколется, и быстрым шагом ушла в спальню.

Папа встревоженно смотрел ей вслед.

Вообще-то тревога – это нормальное папино состояние. «Профессиональная деформация», – часто говорил он, и Вару почему-то казалось, будто папа гордится этой своей деформацией. Когда твоя работа состоит в том, чтобы сажать самолеты в аэропорту, приходится держать в голове все возможные катастрофы сразу.

Но сейчас Вар тоже тревожился. Мама руководит городским кризисным центром. Она помнит графики работы двух десятков волонтёров, отговаривает людей прыгать с моста, принимает роды. Она держит всё под контролем, как будто контроль – это такой зонтик над всем, и она берёт его и держит. Так было всегда. Но