Здоровье, 1962 № 03 (87) - страница 8
Текут минуты. Галя все держит и держит бутылочку и, наконец, подымает ее — пустую! Кистью руки вытирает она со лба пот, и на минуту поднимает глаза — они светятся ясным, добрым теплом.
Миллионы лет отшлифовывала природа чудо внутриутробного развития человека. День за днем из ничтожно малой клетки создается сложнейший человеческий организм, со всеми многообразными его функциями, со всеми способностями и возможностями.
Ни один из 280 дней внутриутробной жизни не проходит даром. Точно терпеливо работающий художник, наносит природа штрих за штрихом, накладывает краску за краской…
Вначале это только эмбрион — маленький бесформенный комочек живого вещества. Потом постепенно приобретает он человеческие очертания, становится плодом. Уже бьется маленькое сердце, уже шевелятся пальчики, уже понемножку расправляются складки кожи и более правильные пропорции приобретает тело.
А внутри каждой клетки, каждого органа идет своя, сложнейшая работа. Совершенствуется мозг, по поверхности его коры пролегают борозды и извилины; костный мозг вырабатывает кровь, кожа — смазывающие вещества, железы внутренней секреции — гормоны. Легкие, вначале развивавшиеся очень медленно, становятся больше — ведь скоро они должны будут расправиться и принять в себя земной воздух…
И вот приближается эта минута. По сложнейшим путям — нервным, механическим, химическим — возникает и настойчиво гремит сигнал: Готово! Плод может покинуть материнское лоно! И отныне он будет уже не плодом, а ребенком, человеком, самостоятельным существом!
Но что если произошло несчастье, если из-за болезни матери или капризной случайности роды произойдут раньше, чем закончится внутриутробный период? Сможет ли ребенок жить? Станет ли его организм таким же совершенным, как у детей, родившихся в срок?
Эти вопросы врачи задавали себе уже очень давно — ведь недоношенными рождались тысячи детей, и о них нельзя было не думать.
Горький опыт воспитательных домов и немногих в дореволюционное время больниц для грудных детей почти не давал надежд на то, что оплошность природы может быть исправлена. «Мы не можем вознаградить этим детям то, чего они лишаются своим ранним выходом из матки», — утверждал один крупный педиатр прошлого века. «Собственно из недоносков едва сохраняется десятый человек», — говорилось в «Материалах для истории императорского московского воспитательного дома», подводивших итог 100-летней деятельности этого учреждения. В десятках других работ, медицинских отчетов, научных статей — те же удручающие цифры и те же безнадежные слова: «дети-недоноски все обречены на смерть», «дети. — недоноски умирают в 80–90 % в течение первого года жизни», «они все с задатками смерти»…
Из западной литературы перекочевал в русскую термин о «врожденной жизненной слабости» недоношенных детей. Он звучал вполне научно и, казалось, внушал: к чему все старания, все тревоги, если ребенок просто-напросто не способен жить?
Степень жизнеспособности ребенка определяли, исходя из его веса, из срока родов. Имела хождение даже сложная математическая формула — индекс Фребелиуса. Если при определенных действиях с цифрами окружности головы, окружности груди и роста ребенка получалась отрицательная величина, ребенок считался нежизнеспособным. Так, с сантиметром и карандашом в руках врач в течение двадцати минут определял судьбу ребенка и решал: стоит за него бороться или остается просто-напросто ждать, когда все придет к естественному концу.
Но советские врачи не захотели доверять детскую жизнь ни стрелке весов, ни сантиметру, ни спасительному термину о «врожденной слабости». Они доверяли ее только своей совести, горячей, не знающей покоя совести борцов и гуманистов.
В 1921 году в старинном здании, отданном Дому охраны материнства и младенчества — нынешнему Институту педиатрии Академии медицинских наук СССР, открылось отделение для недоношенных.
Крупный педиатр Г. Н. Сперанский первым в стране посвятил свои труды изучению именно самого раннего, младенческого возраста. То была тяжелая пора, когда звучало еще забытое ныне слово «подкидыш», когда бедна была наша медицина и оснащением, и аппаратурой для научных исследований, и лечебными средствами.