Здравствуйте, Эмиль Золя! - страница 10

В безмятежном краю если уж приучают ребенка к каким-то порядкам, то только к одному — к послеобеденному отдыху.

Эмиль играет в камешки, возится в песке, строит запруды. Он напоминает скорее пастушонка из Пилон-дю-Руа, чем маленького буржуа. Для него все событие — и впервые найденный богомол, и пойманная стрекоза, и птенец, вывалившийся из гнезда.

Осенью 1846 года получен наконец королевский указ. Работы начинаются, и смышленый мальчуган отправляется посмотреть на рабочих, которые будут взрывать скалы Инферне. Часто он встречает там великана, с которым отец всегда говорит об Италии, употребляя какие-то непонятные слова: карбонарий, свобода или смерть, холера, заочное осуждение… Это был Жионо, появившийся в Эксе и ставший десятником на стройке. Эмиль копается в луже, размешивает грязь. Отец Эмиля делает то же самое, что и сын, только по-правдашнему. Вот здорово!

Маленький дикарь становится серьезным, задумчивым мальчуганом с красивым выпуклым лбом. Асимметрия лица, которая станет значительнее с годами, была почти неприметна, ее выдавали только глаза. Однако он какой-то худосочный. До пяти лет он не четко выговаривал некоторые буквы. Произносил s как t, чем раздражал родителей, которых раньше это умиляло. Однажды отец дал Эмилю сто су только за то, что малыш правильно наконец произнес слово cochon (поросенок), а то обычно он произносил нечто среднее между cotton и cosson.

Все это — игры, свежий воздух, беззаботная жизнь, когда не надо тянуть школьную лямку, — мало влияло на Эмиля: он оставался слишком робким, как девочка, и очень избалованным ребенком. В семь лет он еще не знал азбуки.

Через несколько дней после первых взрывов в скалах Жомегарда Франсуа Золя отправляется в Марсель. В почтовом дилижансе собачий холод. Приехав в Марсель, он начинает сильно кашлять. В прошлом намучившись и еле избавившись от малярии, теперь он с трудом переносит малейшую простуду. Владелец отеля «Медитерране» на улице Арбр, г-н Муле, вызывает врача. Диагноз: воспаление легких. Муле извещает семью больного. В этом красавце-городе, затянутом багряной дымкой, в городе солнца, где Франсуа снова ощутил прелесть жизни, ему, венецианскому строителю, через несколько дней, в марте 1847 года, суждено будет расстаться с жизнью. Какая ирония судьбы! Дать ход огромным административным и финансовым начинаниям, основать дело с капиталом 600 000 франков, склонить на свою сторону Административный совет, бороться против тех, кто вздувает цены на земли, не щадить — своих сил — и вот, пожалуйста, ваше же творение убивает вас. А ведь ему так хотелось вдохнуть жизнь в городок!

Эмили приезжает вместе с малышом. Он никогда не забудет встречи с умирающим Лазарем и позднее воспроизведет в «Странице любви» страдания своей матери, обезумевшей от горя. Достаточно заменить Марсель Парижем, чтобы воскресить эту драму.

Спустя несколько месяцев на стройку приезжает глава оппозиции, сделавший карьеру пятидесятилетний г-н Тьер. «Великий» карлик, вспомнив собственное несладкое детство в Эксе, распорядился привести к себе мальчишку-итальянца. Он обещает помочь в начавшихся судебных процессах. Тьер гладит Эмиля по щеке. Он взволнован… но только своими воспоминаниями. Его интересуют школьные успехи Эмиля… Как, нет никаких успехов? Марш в школу, сын Золя!

Трубят фанфары. Речи. Черт их подери! Окутанный знойной летней пылью, изумленный Эмиль возвращается домой. Неужели это чучело с тонюсенькими ручками — великий человек?!

— Бабуся, где папа? — спрашивает Эмиль у бабушки Обер.

— Папа на небесах, — отвечает она. Кругленькая, со щеками, покрытыми пушком, как у персика, она, несмотря на траур, не утратила своей жизнерадостности.

— Иди играть, Эмиль! Мне надо еще повидать старьевщика.