Зеленое окно - страница 24

Эта мысль жгла все сильнее и сильнее. И я видел, что никуда мне теперь не деться. У меня так бывает: втемяшится что-то в голову, и все, не выбьешь это нипочем. Я понимал: раз Кернера выпустили, значит, его проверили. Все в порядке. Может продолжать свое путешествие. Может спокойно продавать в своем Мюнхене микстуры и клизмы. А дядя Вася? Как же все в порядке, если он допрашивал дядю Васю? Он, этот самый Кернер, а не кто-то другой. Нет, я по этому поводу думаю иначе. Уж если я могу что-то сделать для дяди Васи своими руками, то…

Отозвав Димана в сторонку, я сказал:

— Послушай, давай вместе, идет?

— Что?

— Кирпичиной.

— Что? — опять спросил Диман.

— Влепим по разику — и будь спок, — сказал я.

Диман ничего не понимал. А может, притворяется.

— Трепло! — сказал я.

— Постой, постой! — догадался наконец Диман. — Я не трепло, ты же знаешь. — И он взял меня за руку: — Айда.

Я помедлил, потом предложил:

— Прихватим Витальку.

— Давай, только…

— Что?

— Он не захочет.

Виталька весь просиял, когда узнал о нашем плане.

— Молодчаги, — похвалил он нас, — не берите только большие камни.

— Знаем-понимаем, — сказали мы, — айда.

— Ребя, — помялся Виталька, — мне нельзя, от отца влетит. Он же…

— Удерем. Никто нас не увидит, — заверил Диман.

— А если?

— Если бы да кабы… — проговорил я. — Идем. Сначала попадет, а потом простят.

— Нет, ребя. Мне нельзя, — повторил Виталька. Мы с Диманом пошли к воротам.

Конечно, втроем было бы веселее. Нет, я не боялся. Я уже знал, что не отступлю. Но все же втроем шагалось бы как-то увереннее. Я подумал, что Таня, будь она мальчишкой, пошла бы с нами. Что же из того, что она дружит с Виталькой? Все равно она человек справедливый и сильный. Так мне почему-то кажется.

Хорошо, что рядом Диман. На турнике он подтягивается одиннадцать раз, а мы с Виталькой лишь по пять. Но дело не в этом. Я знаю, что Диман никогда не подведет. С ним можно в огонь и в воду. Мы могли бы стать друзьями, только мне с ним как-то не очень интересно.

Виталька говорит, что Диман — лопух: что ни скажешь, всему верит. Но Виталька может еще и ми так наплести.

Диман отличный парень. Но ведь не сделаешь своими друзьями всех отличных ребят. Настоящий друг — это, по-моему, большая редкость. Это не просто приятель и не только «свой в доску кореш», а что-то особенное.

Мы говорили с Диманом о том, где лучше наорать камней, как вдруг кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся. Передо мною стоял Глеб.

— Привет, — сказал он.

— Здравствуй! Вот знакомься. — Я показал на Димана. Они пожали руки.

— Как делишки? — спросил Глеб.

— Нормально. А у тебя?

— Оч хор!

Я улыбнулся. Ну и уморительный парень этот Глеб. Я вдруг подумал, что фамилия у него должна быть непременно двойной, из коротких слов, что-нибудь вроде: Тип-Тон, или Чик-Чик, или Шур-Мур.

— Слушай, — сказал я, — как твоя фамилия?

— Моя?

— Ну да!

— Зачем? — подозрительно взглянул он.

— Просто так…

— Ну Травушкин, а что?

— Травушкин?… — Я не сдержался и прыснул. «Глебка… лошадиная голова… Травушкин», — завертелся в моей голове веселый хоровод.

— Заболел, да? — обиделся Глеб. Я никак не мог остановиться. Только взгляну на его голову и уши — и все, приступ смеха.

— Извини… — говорю я и смеюсь. — Я не хотел, — говорю и падаю от смеха.

И Диман вдруг рассмеялся. Он-то с чего? Ведь не знает. За компанию, видно.

И тут заржал сам Глеб. Именно заржал.

Со мной истерика: «Травушкин… Муравушкин… Лошадушкин… Кобылкин…» Ой, не могу! Лошадиная голова. Лошадиная фамилия. Лошадиный смех.

Наконец мы успокоились.

— Вы куда шли? — спросил Глеб. Мы с Дима-ном переглянулись. Шли рассчитаться с гадом, и вдруг на тебе — смех до коликов.

— Глеб, — сказал я, — ты помнишь того, в курточке, возле «Мустанга»?

— Хозяина?

— Ну да, краснолицый такой…

— Конечно, помню.

— Он фашист, — сказал Диман.

— Как? — растерялся Глеб.

— Самый настоящий. Об этом уже все знают.

— Кто сказал?

Мне не хотелось сразу все выкладывать, и я ответил коротко:

— Вот сказали.

— О бэ эс? — проговорил Глеб и улыбнулся.

— Не понял, — сказал я. — Ты про кого?

— По буквам: одна бабка сказала. Теперь пол? На этот раз шуточка мне не понравилась.