Зеленые листья - страница 2
Он поднялся с ложа, стал одеваться.
— Что с тобой, Конио? — в голосе My звучала неподдельная тревога. — Все так отлично началось: и эта легкая дрожь, и мой монолог…
— Где Рамс? — спросил он.
Она обиженно промолчала. «Может быть, я старею? Надо поторопить пластиколога, а то действительно я могу надоесть Конио. Как говорила достопочтенная Фи, профессор по классу прикладной эстетики двадцать первого женского колледжа, мужчины любят старое вино, но поданное в новом сосуде…»
— Мне нужен Рамс.
— По-моему, он у Лило.
Конио вышел из спальни.
«Даже не поцеловал, неужели я его больше не привлекаю?» My решительно набрала номер видеофона. На экране возникло лицо молодого мужчины. Он подмигнул ей:
— Привет, скучающая одалиска!
— Ты занят, Бол?
My томно потянулась и заученным жестом сдернула с себя покрывало. Однако жест не удался, он был слишком нетерпелив, лишен грации, легкости. Она чуть не заплакала от злости.
— О My, ты просто вторая Ми! — воскликнул Бол, тоже отметив про себя неуклюжую попытку My повторить жест неповторимой Ми. — Ты угадала, к сожалению, у меня встреча на высоком уровне. До завтра, милашка!
My выключила видеофон и разревелась. Надо же так опозориться с этим покрывалом! Потом она порылась в полке над изголовьем, нашла видеокассету с упражнениями Ми и зарядила ее, решив весь вечер посвятить репетиции. My была упрямой сослендкой и верила, что прилежанием можно всего добиться. А ей хотелось одного — быть неувядаемой и обожаемой, как Священное Дерево. Или хотя бы как Ми.
По улицам Сосленда мчалась лавина автомашин. По мере приближения к юго-восточным воротам она уплотнялась, превращаясь в сплошной поток металла с примесью человеческих тел. Этот неустойчивый сплав, хлынувший из плавильной печи города, грозился затопить его окрестности. Начинался уик-энд, и горожане спешили им насладиться. Вырвавшись за пределы города, металлическая лавина разделялась — с помощью авторегулировщика — на два равных потока. Один устремлялся на юг, где, на 392-м километре, его ждало Священное Дерево, второй катил на восток, чтобы через 547 километров упереться в Желтый Ключ. Это были единственные памятники природы, уцелевшие после Грибного Конфликта. В целях стерилизации вся земля Сосленда была покрыта многометровым слоем железобетона, а с воздуха сослендцы защитили себя сплошным абатовым куполом. И вот, в этих новых условиях, в которых могли функционировать лишь люди и механизмы, вдруг каким-то чудом зазеленело Священное Дерево, а несколько позднее забил Желтый Ключ. Это было как знамение, как первый признак возрождения природы, как проблеск надежды, что земля еще может восстать из пепла и можно будет ее пахать и засевать, как это делали далекие предки, и можно будет есть настоящий хлеб и дышать настоящим кислородом.
Сонмы туристов приезжали, чтобы взглянуть на Реликвии. Паломничество к Дереву и Ключу стало чуть ли не основным источником дохода для Сосленда.
«Люди должны знать правду, — думал Конио, сворачивая в темный переулок. — Если, узнав правду, они все же предпочтут ложь, это их дело, главное, чтобы он не принимал больше участия в этом обмане. Ни он, ни Рамс.»
Он остановил машину у старомодного особняка.
Дверь открыл Лило-младший, с ног до головы измазанный в краске.
— Рамс, это за тобой! — крикнул он, исчезая в дверях.
Вышел Рамс в перепачканном халате:
— Отец, этой ночью Священное Дерево обретет вторую молодость!
— Мне надо поговорить с тобой, Рамс.
— Ты же знаешь, у меня экзамен…
— Это очень важно и имеет непосредственное отношение к твоему экзамену.
— Хорошо, отец, я только переоденусь.
Когда они вышли на улицу, совсем стемнело. Коиио сел за руль в вывел машину на Большую Спираль. Здесь можно было говорить без опаски.
— Рамс, я не хочу, чтобы ты сдавал экзамен на служителя.
— Почему, отец? Ты не уверен во мне?
— Я не уверен в себе. Если ты станешь служителем Дерева, я убью тебя.
— Что с тобой, отец? Неужели ты завидуешь мне? Боишься, что я займу твое место?… А ты знаешь, это не исключено…
— Послушай меня, Рамс…
— В последнее время что-то у тебя не клеится, ты не укладываешься в сроки. Ты постарел, отец, и, наверное, тебе пора на отдых. Но ведь я твои сын, и ты должен гордиться, что я стану десятым наследным жрецом Первой Реликвии. Узнав об этом, мать буквально вылизала меня своими поцелуями, а ты…