Зелимхан - страница 8

Так приближали первобытность к современности и наоборот.

Но однажды первобытность подошла к современности иначе: смуглым Зелимханом и оком трехлинейной винтовки, купленной на деньги купца Носова. Явствовало, что Зелимхан приобщился к современности. На этот раз не один. С товарищами. Офицерские наганы быстро оказались добычей налетчиков. Мужчины опешили. Дамы вновь встревожились за свое целомудрие.

Наглые и грубые в крепостных стенах, культуртрегеры запросили пощады. Авансом запросили. Убедившись, что Зелимхан не хочет убивать, они, как купец Носов, даже обрадовались ему.

— Чечен кунак! Зелимхан кунак! Садись, как гость будешь.

Враги сели поделить яства. Русские, мысля затянуть чеченцев в крепость, чеченцы — русских в лес.

Но мало ли для чего можно отойти от компании? И лесничий отошел. Удаляясь, он постепенно прибавлял шагу. В крепость.

Ноги абрека — чеченские ноги. Быстрее тяжелых русских. Вернули лесничего.

— Такое дело? Кунак, кунак, а сам…

— Зелимхан! Ей-богу, кунак. Настоящий кунак. Чем мы виноваты, что один из нас изменник. У вас тоже были изменники, и Шамиль убивал их. Чечен хороший человек. Чечен хорошего человека не убьет. Разве гость убьет своего хозяина? Ты сейчас гость у нас. Разве хозяин убьет своего гостя? Мы сейчас гости у вас. В Чечне. Разве чечен обидит женщину? С нами женщины.

Зелимхан слушал и соглашался с этой нехитрой мудростью незваных гостей. Соглашался и вспоминал крепость, белой язвой загноившуюся на зелени равнины.

— Идем в лес! — прекратил он поток дружбы и любви.

— Зелимхан! Хороший Зелимхан, кунак Зелимхан!..

— Идем в лес!

Русские женщины выказали себя бесстрашнее мягкотелых чиновников. За исключением одной. Глупой. Непонимавшей.

В глубине леса Зелимхан раздел всех. И опять строго наказал не называть в крепости его имени:

— Хуже будет.

Не стоило наказывать. Офицеры знали, что будет хуже, если раскроется тайна раздевания. Могли проболтаться женщины. Но в крепостном быту кто поверил бы, что Зелимхан не тронул их.

Круговая порука спаяла уста любителям первобытности.

В своем письме председателю Государственной думы Хомякову Зелимхан объясняет уход в абречество событиями, случившимися позже. Событиями, которые, по мнению писавшего письмо, могли бы оправдать Зелимхана в глазах либерального русского общества. Чеченские старожилы рассказывают иначе. Они утверждают, что своим исчезновением из крепости и явлением сначала купцу Носову, потом компании веденцев Зелимхан сознательно предопределял себя абречеству.

К этому времени Зелимхан уже был женат. Семьянином он был отменным даже в том быту, в котором он жил и действовал и который крепок святостью домашнего очага и численностью членов семьи. Зелимхан — второй сын Гушмазуко. Хасий — первый. Солтамурад — третий. В горском быту младший брат не может жениться раньше старшего, младшая сестра выйти замуж раньше старшей. Девичество старшей сестры обрекает на девичество часто очень длинную плеяду младших.

Женитьба Зелимхана открывала новые возможности Солтамураду. Не возможности даже, — обязанность: жениться. И тут возникло событие, не выходящее из ряда обычных в родовых горских отношениях, но окончательно утвердившее Зелимхана в правильности избранного им пути.

Горская любовь.

Существовал взгляд, что у горцев такое чувство отсутствует вовсе. Обычай умыкания девиц или же приобретение себе жены через уплату энной суммы денег — калыма — был основанием для такого взгляда, утверждением которого добивались все той же цели: доказать худосочность для культуры и цивилизации горской породы людей. Людей, с позволения сказать.

Горская любовь — это не результат сцепления встреч, разговоров, клятв, поцелуев и всего того, что по традиции сопровождает у европейцев «соединение» двух существ отныне и присно и навеки. Она бессловесна, горская любовь. Родится она в летние сумерки у фонтанов, к которым вереницами тянутся за водой аульные девушки. На расстоянии, достаточно гарантирующем девушку от прикосновения чужого, сидят парни. Внешне парни нисколько не заинтересованы в тех, которые, как видения, бесшумно подходят к фонтану с тяжелыми кувшинами на плечах.