Земля и море - страница 54

Аустра ничего ему не ответила. Тихо прикрыв дверь, Лаурис направился к взморью и в смятении долго ходил по берегу, прислушиваясь к реву волн. Не лучше ли ему теперь, после этого объяснения, уехать куда-нибудь далеко и не возвращаться?

Но ведь она промолчала… не сказала «нет»! Значит, еще осталась надежда…

«Нет, никуда я не поеду, только буду избегать с ней встреч, пока меня не простят, или же… или же…»

Ему хотелось верить в чудо.

Вернувшись из магазина, Рудите нашла Аустру сидящей в темноте. Огонь в плите погас, и ужин перестал вариться.

— Алексиса еще нет? — спросила она, лишь бы заговорить. Странное оцепенение Аустры встревожило ее.

— Нет еще… — рассеянно ответила Аустра.

— Лаурис здесь не был? — продолжала Рудите, отыскивая спички.

— Был и ушел.

Рудите зажгла лампу, и в комнате стало светло. Аустра выглядела бледной, взволнованной, свет ослепил ее. Отвернувшись от света, она не могла ни на чем остановить взгляда — он блуждал с одного предмета на другой.

— Он ничего не говорил? — опять спросила Рудите.

— Кто? — очнувшись, встрепенулась Аустра.

— Лаурис. Он ведь просил Алексиса привезти кое-что из Риги. Он не обещал зайти еще?

— Нет, он… был здесь недолго. Я не знаю, придет ли он вечером. Он ничего не сказал об этом.

— Слышишь, как дует, — остановившись у окна, Рудите прислушивалась к порывам ветра. — Завтра, наверно, опять нельзя будет выйти в море. Только бы сети выдержали. Они, оказывается, закинули несколько порядков.

— Разве Алексис не знал, что будет шторм?

— Он с этим не очень-то считается. Вот увидишь, завтра уйдет в открытое море. Когда-нибудь может произойти несчастье… Лаурис не хочет показать, что боится, и следует во всем его примеру. Но это нехорошо. Тебе бы следовало отговорить их, чтобы не ехали. Меня ведь они не послушают.

Рудите вышла на кухню и вновь растопила плиту. «Аустре, вероятно, нездоровится, — подумала девушка. — Это оттого, что она совсем не выходит на воздух».

Немного спустя, нагруженный покупками, явился оживленный Алексис. От него даже на расстоянии пахло водкой.

— Здесь хватит женщинам работы, — сказал он, выкладывая на скамейки сетевое полотно, мотки бечевы и связку пробки. — Аустра сможет поупражняться и обшить сетевое полотно.

Раздевшись, он сел рядом с Аустрой за стол. От него веяло свежим воздухом, но запах водки перебивал все.

— У тебя такой серьезный вид, — улыбнулся он жене.

— Ты выпил, Алекси, — равнодушно сказала она без упрека и без радости.

— Так получилось. На базаре повстречался с теплой компанией, пошли пообедали. Да ведь тут ничего плохого нет?

— Нет, Алекси, ничего.

Пока он рассказывал о своих покупках и рижских делах, Аустра пристально его разглядывала, точно с кем-то мысленно сравнивала. Легкий хмель развязал ему язык и привел в веселое настроение. От него веяло здоровьем и свежестью, как когда-то в Эзериешах, но в то же время он был груб. Его мужественность, сила и простота всегда нравились Аустре, но сегодня все эти качества вызывали в ней тревогу и горечь: он думает только о себе, оставаясь слепым и бесчувственным к ней. Подчиняясь в мелочах, он в серьезных делах всегда считает правым только себя и поступает по-своему. Его внимание к окружающим всегда находится в какой-то связи с заботами о себе. Если он сегодня вечером обратил внимание на настроение Аустры и сказал, что у нее серьезный вид, то только потому, что считал себя немного виноватым — ведь он выпил. Он не мог понять, что причины были иные. Сегодня Аустре что-то в нем не нравилось. Вообразив, что настроение это могло быть вызвано удивившим ее недавним признанием Лауриса, она вздрогнула.

«Я ведь люблю его, — убеждала себя Аустра, глядя на Алексиса. — Я люблю только его и должна любить всегда, так оно и будет. Между нами не должно быть никаких недоразумений. В нашу жизнь не должно вторгаться ничто постороннее, мы будем оберегать ее».

После ужина она попросила, чтобы Алексис не разбирал покупки до утра.

— Мне очень, очень нужно поговорить с тобой, Алекси. Я больше не могу ждать, я должна тебе многое сказать.

Алексис посмеялся над ее нетерпением, и лишь потом, когда они оказались наедине в своей комнате и Аустра беспомощно и испуганно прижалась к мужу, ему стало не по себе.