Земля и море - страница 62

С недовольным видом он сел за стол и принялся за еду. Рудите налила ему кофе и незаметно ушла в свою комнату.

Лаурис сразу со взморья отправился на условленное место. Переодеваться было некогда. Ничего, в темноте незаметно. А если и увидит, то известно, откуда он явился.

Ему не пришлось долго ждать. Аустра тихо кашлянула, заметив на дороге темную фигуру. Сверкнул и сразу погас карманный фонарик.

— Много ли у вас времени? — спросил Лаурис, беря из рук Аустры корзинку с покупками.

— Немного. Дома будут ждать. Отойдем куда-нибудь в сторону, скоро здесь должна пройти Байба. Нехорошо, если…

— Что у вас на ногах?

— Резиновые сапоги.

— Хорошо. Значит, мы можем идти берегом. Возле Зандавов тропинка выходит на дорогу.

— Знаете что, — заметил Лаурис, когда они свернули с дороги и подошли к одинокому кусту. — Я сегодня поссорился с Алексисом, и вам лучше не задерживаться. Жаль, что так вышло, но будет хуже, если у него возникнут подозрения.

— Разве он… о чем-нибудь догадывается?

— Кажется, еще нет. Я спешил вовремя встретить вас, а он хотел, чтобы я остался и помог сколоть лед с моторки. Я отказался…

— Тогда он может догадаться. Подозрительное совпадение: я первый раз иду в магазин, и как раз в это время вы не хотите задержаться у лодки.

— Ну, надеюсь, ничего страшного не случится, — Лаурис нащупал в темноте ее руку и крепко пожал. — Как хорошо, что вы пришли! Как мне вас благодарить…

Ответом ему было торопливое нервное рукопожатие.

— Вы все знаете обо мне, — продолжал Лаурис. — Я раскрыл перед вами себя как на ладони.

— О боже, как все же я мало знаю, — ответила Аустра. — Вы говорите… что любите меня…

— Это правда, — с горячностью откликнулся он.

— На что вы надеетесь? Чего хотите? Обманывать своего друга? Может быть, это и есть предел ваших мечтаний?

— Если бы мне пришлось довольствоваться только этим, я был бы признателен и за это.

— А меня это не удовлетворяет. Я потребую все или ничего.

— Берите все, ведь я ваш! Только скажите, значу ли я для вас хоть что-нибудь?

— Вы… — пальцы ее схватили пальцы Лауриса, стиснули их и отпустили. — Вы могли бы стать для меня всем, но для этого нужно выполнить то, что я потребую.

— Я выполню.

— Все?

— Для меня нет ничего невозможного.

— Я потребую многого, очень, очень многого. Прежде всего… я не желаю быть ничьей любовницей. Мне не нужно счастья, которое заставляет лгать, обманывать, обкрадывать кого-то. Вы понимаете? Я не могу принадлежать двоим.

— Именно такой я вас представлял в своих мечтах.

— Потом… я хочу выбраться отсюда и никогда больше сюда не возвращаться.

— Тогда наши желания совпадают. Это все?

— Об остальном вы узнаете, когда придет время.

— Буду ждать. Значит, вы все-таки любите меня?

— Об этом узнаете, когда настанет время. А пока… пока будем жить так, как будто ничто не изменилось. Вон уже виднеется дорога, не ходите дальше. Дайте мне корзинку.

— Знаете что… Если вы мне верите, — Лаурис с волнением схватил ее руки, — и если я для вас действительно что-то значу… — он приблизился к ней вплотную и ждал, не спуская глаз с лица Аустры.

Несколько мгновений Аустра пытливо вглядывалась в его глаза, затем молча склонилась к нему. Он поцеловал ее. Аустра ушла не оглядываясь. Лаурис тоже пошел домой, затаптывая тяжелыми сапогами маленькие следы, оставленные на снегу Аустрой. Но это была излишняя предосторожность: к ночи опять пошел снег.

«Теперь я виновата, я провинилась перед мужем… — подумала Аустра. — Он бы имел право судить меня, если бы знал. Но почему мне не страшно? Почему молчит голос совести? Или мне больше не жаль Алексиса? А он хоть раз пожалел меня?..»

И все же по мере приближения к дому ей становилось все тревожнее. «Как посмотрю ему в глаза?»

В кухне никого не было. Алексис хмуро взглянул на жену из угла комнаты.

— Здесь газета, Алекси… — сказала Аустра, положив газету на стол. — Ты поужинал?

— Ты принесла табак? — сурово прервал он ее.

— Табак?.. Разве…

Он только сплюнул и швырнул коклюшку.

— Ну ничего в голове не держится! А о глупостях думает весь день.

— Что с тобой, Алекси?

— Я с самого полудня не курил!

— Ты мог сказать об этом более спокойно. Не случилось ничего страшного, чтобы так кричать.