Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка - страница 68

— Читай, — потребовал Володька. — Дедка у меня такой, до грамоты сам дошел и все пишет, пишет. Когда ветер, когда снег… И про жизнь. Еще и мамки на свете не было, а он писал.

Колька подчинился. Начал, запинаясь на витиеватых буквах:

— «Год 1929. В начале организации колхоза на место председателя заступил мой сын Петр Пименович Бобылев. Звался колхоз коммуной…»

Во дворе хлопнула калитка. Володька молниеносно положил папку на место, замкнул сундучок, спрятал ключ.

Вошел Пимен Герасимович. Он обжег ребят взглядом черных внимательных глаз, отчего Колька покраснел, как пойманный с поличным.

Но старик только ответил на приветствие, ни о чем не спросил, ничего не сказал.

Володька заюлил около, подробно объясняя, что они делают в избе. Но старик, как видно, не поверил.

Хотя и нехорошо вышло, а честное слово, Колька с удовольствием бы прочитал тетрадки. Интересно начиналось: «Описание».

Однако на другой день Володька сказал:

— Дедка спрятал ключ. Догадался.

…Колька и Володька за неделю облазили окрестную тайгу, всласть порыбачили. В Бобылиху приезжал отец. Проводил собрание, о чем-то договаривался с бригадиром, что-то делал. Но отцовские дела мало интересовали Кольку. Он был увлечен новой жизнью. Семилетний Колькин приятель обладал неисчерпаемой энергией, был упрям и неукротим. Он заставил Кольку подчиняться, он настроил Кольку против Сашки Кочкина. И Колька не делал попыток сойтись со сверстником.

Может быть, так вот все и продолжалось бы, если бы Сашка Кочкин первый не сделал шаг к сближению.

Как-то утром он подкатил на велосипеде ко двору Нестеровых, когда Колька выходил с удочкой.

— Привет, дружина! Своих чураешься?

Сашка протянул Кольке руку, поставил ногу на педаль, давая понять, что приехал неспроста.

— Ты из Опалихи? Правда?

Сашка небрежно перекинул кепку со лба на затылок и потянулся к Колькиной удочке. Внимательно осмотрел, дал высокую оценку и леске, и крючку, и искусственной мухе:

— Что ж, для рыбалки Бобылиха еще туда-сюда. А так — дыра-дырой, век бы не знать… С Бобыленком ты зря связался, — продолжал Сашка. — Ненавистники. Шаман моего старшего братана со света метил сжить. Доносы в город строчил, будто брат руководит неправильно, будто Кочкины всех изюбрей и сохатых под Бобылихой вытравили. Все от зависти. Теперь с бригадиром, с Евменом Бурнашевым, снюхались, свои порядки наводят. При Матвее Данилыче на бригадном собрании Евмен прижал моих братьев за сенокос. Твой папаша поверил сгоряча. А все лихо из-за этого колдуна: так не шагни, да тут не по закону. А какие законы в тайге? Кто успел — тот и съел. В тайге на всех хватит!

Колька вопросительно посмотрел на Сашку. Но тот спешил высказаться и только махнул рукой.

— Ну, да мне все одно. Я тут не жилец. Исполнится шестнадцать, получу паспорт и — поминай, как звали! Твой папаша, наверно, тоже на время колхоз принял. Кому здесь охота ковыряться?

Неожиданно Сашка вскочил на велосипед и помчался на середину деревни. Там, возле двора Пономаревых, толпились девушки с вилами и граблями.

Сашка на большой скорости дважды пронесся вокруг них, отпустив руль и картинно приподняв кепку. Донесся его ломающийся басок:

— Здорово, девоньки! Айда колхозное сено шерудить!

Возвратившись, Сашка сказал весело:

— Выводок вдовы Пономаревой. Главная опора у Евмена Бурнашева. Шесть девок. Батьки нема — убит на войне. Деваться им некуда. Ни у одной больше четырех классов. Дальше Сахарова нос не показывали. Ждут из армии брата Илюшку. Да не останется он тут. В армии специальность водителя танка получил. Значит, любой трактор ему по плечу. Парни со специальностью у нас долго не засиживаются. Чуть встал на ноги — в леспромхоз, в город. Дураков поищите! Ни клуба, ни кино… Ты завертывай до меня. Покупаемся, рябчиков постреляем. У нас ответственный товарищ гостит. Ружье у него — закачаешься! Трехствольное, заграничное.

Не успел Колька раскрыть рта — Сашка сунул в его руку свою, пухлую и потную, и опять укатил на велосипеде, пугая собак, наводя панику на кур.

Собственно, серьезного разговора не произошло. И Колька даже не сумел осмыслить всего сказанного Сашкой и ответить ему что-либо.