Земля Савчука - страница 22

Разговаривая об этом, мы свернули в боковую аллею, где подле цветочной клумбы на корточках спиной к нам сидел человек. Я подошел ближе.

Ко мне обернулось худое морщинистое лицо.

— Тынты?

Тынты поднялся, стряхивая с колен землю, и пожал мне руку так спокойно, точно мы расстались только вчера.

— Цветы, — сказал он кратко, — сам сажал.

— Прекрасные цветы, — подтвердил я.

Тынты удовлетворенно посипел неизменной трубкой.

— Ты здесь? А я ищу тебя!

Андрей вышел из-за поворота и поздоровался с нами.

— Любуетесь сыном солнца? Теперь название это уже не звучит так смешно? Правда?.. Что за куст, Тынты?

— Розовый, — ответил Тынты с достоинством.

— Помнишь, — Андрей обернулся ко мне, — мы читали у Нансена о терпении эскимосов? Кто-то послал их выкосить траву на острове. Они вернулись через полтора месяца. «Трава была еще маленькой, — сказали они, — мы ждали, пока она вырастет». Вот и Тынты, терпеливый сын солнца, дождался, когда выросли розы на Бырранге. Он сам вырастил их…

Мы пошли дальше по аллее.

Я показал на слабо мерцающие большие шары, висевшие над деревьями. Они располагались правильными рядами и как бы парили в воздухе, — так тонка, почти неприметна была проволока, поддерживавшая их.

— Это? Наши искусственные солнца. Мощные электролампы.

Мы подошли поближе и остановились, запрокинув головы.

— Видишь ли, — продолжал Андрей, — мы уже отказались от примитивного способа пускать горючий газ непосредственно для отопления. Сейчас газотурбины переводят тепловую энергию в электрическую, а по трубам подземного калорифера идет только выхлопной газ, отходы производства. Это дало возможность зажечь зимой над территорией Сада тысячи электрических солнц.

— Над Садом никогда не заходит солнце?!

— Так должно было быть. Ведь мы расхрабрились настолько, что занялись разведением особых морозоустойчивых сортов винограда. Но, повторяю, проблема эта еще не решена.

Тебе могло с первого взгляда показаться, что все уже сделано и нам осталось только пожинать плоды. Нет. Чем дальше, тем сложнее работа, тем больше возникает новых вопросов, догадок, проектов…

И он повел меня в святая святых Заполярного Сада, в экспериментальную теплицу, где проводились опыты с цитрусовыми. Сквозь стеклянную стену в яркозеленой листве блеснуло несколько золотых пятен.

…Я показал на слабо мерцающие большие шары, висевшие над деревьями.

…Сад не был осмотрен и наполовину, когда нас догнал бортмеханик и сказал, что к вылету все готово.

«Дневка» в оазисе кончилась. Надо было продолжать путь на Москву.

Заревели моторы самолета. Стартер переложил из руки в руку флажок, которым дают сигнал к отправлению. Я нервно оглянулся по сторонам. В группе провожающих не было Андрея.

Куда мог он запропаститься? Только что шел рядом со мной, толковал о баснословных урожаях, о новых оазисах, которые предполагалось создать вдоль побережья, уславливался насчет сроков своего приезда в Москву. Только что заботливо подсаживал меня на крыло, советуя потеплее укутать больную ногу. Где же?..

Он передал мне ящик…

— Подождите! — закричал я, выглядывая в окно. — Вот он бежит.

Андрей бежал по асфальтированной дорожке. В руках у него был небольшой ящик.

— Чуть было не забыл, — прокричал он, шумно переводя дыхание. — На, держи. Нет, это не тебе. Это поручение.

Он передал мне ящик.

— Здесь ранняя земляника, — пояснил он. — Прилетишь в Москву, сразу же с аэродрома поезжай на Петровку (он сказал номер дома и квартиры). Там живет писатель, романом которого о земле онкилонов мы зачитывались когда-то. Передай ему на словах вот что: очень давно мы прочли в вашей книге о теплой земле среди льдов и всем сердцем поверили в нее. Мы искали ее в далеких северных морях и не нашли. И тогда мы создали ее сами!..

Моторы заревели громче. Стартер взмахнул флажком. Подрагивая, машина покатилась по мягкому травяному настилу.

Просто не верилось, что еще несколько минут — и под крылом снова сверкнет снег и потянется бесконечная серая тундра…