Земля точка небо - страница 2

Знаю, я идиот. Но постепенно я учусь.

Недавно выяснилось, что вместо ножек у моей кровати четыре стопки книг. Я стащил кирпич у двери в подъезде и выменял его на три раздавленных учебника. Механика. Физика. Биология. И черт с ним. Я не из тех, кто просыпается утром, видит людей, которые стучат и копошатся за окном, и не теряет безразличия. Мне нужно разобраться, как они ухитряются это делать.

Я не люблю свой город. Тем более, это больше не мой город – последние годы я жил не здесь. Теперь мне кажется, что все местные знакомы друг с другом, все действуют сообща и заняты делами, в которые не собираются меня посвящать. Я здесь уже почти два месяца, и до сих пор ищу способ вернуться.

– Он в клетке?

– Угу. Что приемная комиссия?

– У них занято. Я прозреваю, куда эти врачи смотрят? Такие психи на воле, по улицам уже ходить страшно.

– Косой, это стыдно, ты же милиционер.

– М-да. И что, сегодня по пиву?

– Нет. Сегодня – я принимаю наркотики.

– А-а. Тогда привет нашему комьюнити.

– Угу. Покасики.

Странности производят странности. Психоделы собираются в Рейве. Они не говорят ни с кем. В мою грудь уперлись четыре костяшки, и ни слова не последовало из темноты.

Психодел жевал арбузную жвачку. Он защелкнул шипящие наушники.

Чирк!

Синие звездочки растаяли в пустоте, оставив на моей сетчатке лиловый след. Со вдохом пришел…

Чирк!

…запах магния, – подумал я и понял, что снова могу думать.

Чирк-пф-ф!

Огонь. Потянуло смоленым пером, и от жара заныли глаза. Маньяк узнал меня уже тогда, когда я отпихнул его руку и прыгнул к лестнице.

Одинаковые пролеты завертелись как сверло, я споткнулся и жгуче хлопнулся ладонями о бетон, а моя голова продолжала нестись по кругу.

Всё равно больше идти было некуда.

Пятно зеленой краски на ступенях. Мое сердце уже толкалось где-то в горле, цокая эхом изнутри висков.

От черного хода тянется узкий балкон. Под ногами щели, сквозь них виден еще балкон, и еще, и еще. Меня швырнуло вперед, и зубы щелкнули, а голова чуть не ухнула с шеи прочь. В глазах лопастями вертелись тени.

Пуф-ф, – и я провалился на дно.

Со мной это не в первый раз.

Когда так бывает, внутри что-то выключается, из мира выдергивают затычку, и ты летишь в теплую вязкую пустоту. И в каждой тени мелькают намеки, и у воздуха появляется вкус.

Если бы только удалось вернуться. Но это всегда проходит.

Маньяк не побежал. Смятый неподатливой ленью, я слушал эхо его размеренных шагов. Оно мелело, потом растаяло, и психодел вышел навстречу. Я рассмотрел его и понял, откуда молчание. Глаза маньяка были спрятаны за темной лентой очков, а остальное прикрывала респираторная маска. Так одеваются в Рейве.

Распахнув тяжелую дверь, я нырнул в коридор, где в это время почему-то всегда пахнет малосольными огурцами. Я рухнул на противоположную стену и перекатился на спину.

И это случилось.

Не могу сказать, что я хотел убить его. Не в тот момент. Идея была простой и глупой – толкнуть дверь и не дать ему войти. Но чувствуя, как тягучий вес по ту сторону медленно сдается, я вдруг захотел, и сделал это. И кстати, не услышал ни звука. Вопреки традиции, маньяк падал молча.

Бум-м. Удар я помню. Даже не звук, а подземный толчок. Словно дрогнул весь дом. Зыбь пробежала по стеклам. Будто даже моргнул свет, хотя мне наверняка всё померещилось.

Впервые я шел такой походкой, когда прочел свое имя в московском таблоиде и понял, что меня все знают. Даже так: МЕНЯ ВСЕ ЗНАЮТ. Известность – это наркотик, и с непривычки она вызывает тошноту. Потерю равновесия. Прохожие сторонятся, а ты идешь, не разбирая дороги, и надеешься, что никто вокруг не обращает внимания. Ползешь, хватаясь за стены, хромая на плохо сросшуюся голень.

В коридоре было пусто. За мной никто больше не гнался.

Что еще?

Каюсь, я блевал. Мой желудок не возражал против собачьего мяса, даже лягушачье он принял нормально, а вот убийство пришлось ему не по вкусу.

Я живу в однокомнатной квартире, в «американке». Это значит, что ванна стоит прямо в кухне, за клеенчатой занавеской. Я прошел туда, умылся, вымыл из глаз едкий пот, натер щеки мылом. Зачем-то намылил и сполоснул руки. Снова намылил и сполоснул. Уставился в зеркало. Нижняя губа дрогнула, и мой подбородок потянула вниз какая-то мышца. Глотку стиснуло в против-в-в… Хрустнули виски. Я скорчился над раковиной, и меня вырвало.