Земля землетрясений - страница 24

Тот самый крест, который носили люди, шестьсот лет назад глядевшие на Иерусалим. Никто из обитателей замка не носил крест на спине — в знак того, что паломничество завершилось успешно, хотя все, кроме Танкреда, еще не потеряли надежду на это. Для них время застыло, когда они вошли в это облачное забвение, где солнце никогда не восходит и не садится.

Бойс в сотый раз дотронулся до своего лица, чтобы убедиться, что чары Танкреда сумели отпечатать на нем самодовольство, отличавшее Гиллеама от самого Бойса. От золотой бороды, росшей в течение многих дней — недель, возможно, месяцев — его выздоровления, остались только свисающие усы крестоносца. Внешне Бойс не отличался от Гиллеама.

И я намеренно, как дурак, подумал Бойс, иду в ту же самую ловушку, в которую попал Гиллеам. Ему было непонятно, почему он согласился так рисковать ради этих людей, которые не приходились ему никем, кроме того что они являлись изгнанниками того же мира. Да, они приютили его в замке. Бойс был им за это благодарен.

Но он оказался в безымянной опасности. Вспомнив Хью де Мандо, Бойс содрогнулся. Быть одержимым чешуйчатым демоном, как Хью... и чтобы тебя порвало, как тряпку, когда демон решит проявить себя...

Нет, ничто не принуждало его так рисковать ради крестоносцев. Он рисковал по собственной воле. Рисковал из-за... благодарности? Родства? Бойс знал, что это было не так. Он бы пошел, даже если бы Керак никогда не стоял на этих скалах, а Годфри с Гиллеамом были просто прахом в мире, где они родились.

Он должен был пойти, и он знал это — из-за женщины, чьего лица он не помнил, женщины, на секунду оглянувшейся через плечо в кусочке воспоминаний и улыбнувшейся из-под железной короны.

Бойс считал, что она жила в Городе. Танкред рассказал ему об этом, а также о связи, соединяющей Керак с Городом.

— Ты спрашивал об Оракуле, — напомнил Танкред час назад, сидя в кресле с высокой спинкой в своей келье и вертя в пальцах кубок с вином. — Прежде чем ты уйдешь, думаю, тебе стоит услышать ее историю. Она... — Маг заколебался и посмотрел на вино. — Она дитя моего единственного ребенка, — наконец объяснил Танкред.

Бойс выпрямился на стуле, непроизвольно издав звук удивления.

— Значит, она жива! — воскликнул он. — Я думал...

— Жива? — вздохнул Танкред. — Не знаю. С тех пор как мы оказались на этой земле, я многое узнал о науке и магии, а в зеркалах увидел много тайн Города. Но об этом я почти ничего не знаю. Только то, что случилось нечто ужасное, и, думаю, хорошо это или плохо, закончилось все тем, что между Кераком и Городом всегда будет связь. Пока один или другой не будет уничтожен... — Маг отпил из кубка. — Пей, — велел он Бойсу. — Для путешествия тебе понадобится сила. Земли между замком и городскими стенами холодные, а туман похож на вечный дождь. Пей вино и слушай. Город был гораздо дальше отсюда, когда моя дочь, пришедшая к нам из Нормандии вместе с Крестовым походом, однажды заблудилась в тумане. Больше мы ее не видели. — Лицо Танкреда помрачнело, и черные брови сошлись у него над черными глазами. — Те, кто живут в Городе, забрали ее, — сказал он после некоторой паузы. — Ее увидел Король Колдунов и оставил у себя во дворце, потому что она была красивой. У него было много рабов. Справедливости ради, думаю, он держал ее в качестве почетной пленницы. Она была прекрасной женщиной и родила ему ребенка — дочь. А потом умерла. Я так и не узнал как. Возможно, ее отравили. А может, задушили тетивой от лука или использовали более таинственный способ. Или она заболела и умерла от болезни. Не знаю. Однажды мне довелось увидеть ее — совсем недолго, за городскими стенами. Ее дочь жила во дворце отца, выросла и стала женщиной. Очень странно, что... — Танкред покачал головой, и изумруды в его ушах сверкнули под тюрбаном. — Там и здесь время течет по-разному. Думаю, в Городе время не стоит на месте и его можно измерить. — Маг долил себе вина. — Я не знаю, что случилось в Городе. Она была фавориткой отца, наверное, они поссорились, и, возможно, Король в качестве наказания сделал ее такой, какая она сейчас. Я только знаю, что она пришла к нам, как призрак, как мраморная статуя, идя с закрытыми глазами и сомкнутыми руками, белая, как снег, и такая же молчаливая. Кажется, какой-то инстинкт привел ее к родной крови, когда она уже не могла выносить Город, где родилась. Мы приняли ее и попытались вернуть ей прежний облик, но она лишь попросила комнату, где сможет спокойно жить. Мы дали ей ту комнату, где ты видел ее. И когда мы пришли на следующее утро, она уже стояла, где стоит сейчас, в клетке поющего огня. Оттуда она говорит с нами голосом оракула. Она обладает большими силами. Не открывая глаз, она заглядывает в души людей. В ней кроется мудрость, запертая за печатью ее молчания. Она не всегда находится в клетке. Бывает, что огонь гаснет и исчезает, и тогда она выходит из замка и подолгу гуляет в тумане. Думаю, — не могу говорить с уверенностью, — но мне кажется, она с кем-то встречается на равнинах. Однако потом всегда возвращается в свою комнату, и огненное убежище, окружающее ее, снова ее принимает. Я считаю, что пока она живет тут, между ней и ее отцом, Королем Города Колдунов, существует связь, не дающая им отдалиться от нас, словно она и есть якорь, не позволяющий Городу уплыть по морю тумана. И если то, что Гиллеам говорит нам, — правда, Король не допустит уничтожения Керака, пока его дитя находится тут. Он с радостью убьет нас всех — но только не свою дочь. Вот почему я думаю, что у тебя есть шанс. Если бы королем был Джамай, являющийся советником Короля, надежды бы почти не было. Больше мне нечего добавить. Я буду наблюдать за тобой сколько смогу. Возможно, мне удастся тебе помочь. Но мне кажется, ты оказался тут не просто так — тебя ведет магия, которая мне не знакома, и я уверен, что в Городе ты узнаешь свое предназначение. — Танкред снова осушил кубок. — Сделай для нас все, что сможешь, дю Бойс. Помни, что у тебя есть связь с Кераком. Твоя схожесть с Гиллеамом — не случайность.