Земля Жар-птицы. Краса былой России - страница 28

Славяне издавна оценили красоту янтаря. Окаменевшая древесная смола медово-золотистого цвета светилась изнутри солнечными лучами, тогда как темный янтарь как бы впитал в себя черноту ночи. Спускаясь вниз по рекам, русские купцы, вместе с медом и мехами, везли на продажу в Константинополь огромное количество янтаря. Из этого «солнечного камня» выделывали бусы и браслеты, к нему относились с благоговением, веря, что янтарь — это людские слезы, пролитые над могилами героев. Куски янтаря носили под одеждой и считали, что они защитят от любой болезни.

В те далекие времена огромную роль в жизни Московии играла Церковь. Без молитвы русский человек не начинал ни одного дела. В шестнадцатом — семнадцатом веках церковные постановления считались такими же обязательными, как и государственные указы.

Каждое ремесло имело своего небесного покровителя. По бывшему в ходу церковному календарю летоисчисление велось от сотворения мира, новый год начинался первого сентября. (Некоторые батюшки были убеждены, что Мир был сотворен именно в сентябре, иначе откуда бы взялось яблоко, соблазнившее Еву?) Продолжительность дня отмерялась не часами, а церковными службами. В середине XVI века Сильвестр, удаленный от управления государством и живший в дальней пустыни, составил «Домострой», сочинение, заключавшее в себе ряд наставлений сыну — религиозных, нравственных, общежительных и хозяйственных. Впоследствии, к сожалению, это руководство было дополнено правилами чисто пуританского свойства, которые буквально по минутам расписывали домашнюю жизнь правоверного русского христианина. Ему предписывалось постоянно читать молитвы, днем и ночью. Танцы, пение и какая-то неясная игра в «шахматы» — запрещались. Осуждался и пустопорожний смех. Женщина объявлялась орудием дьявола, а все члены семьи обязаны были строго исполнять все наказы хозяина. Сюда же были включены и наставления по шитью, вышивке, кулинарии, давались советы, как делать продуктовые запасы. В знатных семьях, особенно боярских, требовалось неукоснительно следовать правилам «Домостроя». Однако, зная русскую натуру, трудно поверить в то, что все строго исполняли эти предписания.

В 1662 году в Москве насчитывалось более двух тысяч церквей, монастырей и разнообразных часовен. Как писал Олеарий, в каждом пятом доме находилась домовая церковь или часовня. Все это строилось на частные средства, иные богатые москвичи даже содержали за свой счет священнослужителей. На Красной площади у Спасских ворот можно было постоянно видеть священников без прихода, предлагавших свои услуги в домовые церкви. Потребность в иконах постоянно росла, и буквально горы их были выставлены в московских лавках. Благочестивые богатые семьи приобретали иконы для своих домовых храмов, а помимо того, все хотели иметь их у себя дома. Особенно почитались образы Божией Матери и святых чудотворцев. Иконы сопровождали православных верующих всю жизнь, от рождения и до смерти. Ни одно важное событие не обходилось без благословения иконой, особо чтимые иконы передавались в семьях из поколения в поколение.

Иностранные путешественники, видя такое иконопочитание, не только изумлялись, но часто бывали шокированы, предполагая, что за этим стоит идолопоклонство. Англичанин, посетивший Москву, с возмущением писал: «Войдя в дом к соседу, они первым делом кланяются его святым… то есть написанным их изображениям. Подобное идолопоклонство не слыхано в Англии».

Продолжительность и внешнее великолепие православных богослужений изумляли иностранцев, даже православных греков, их поражала также длительность и строгость постов, которые неукоснительно соблюдались всеми — от царя до простого крестьянина. Многие греки, приезжавшие в Москву, горько жаловались в своих записках, что жизнь среди таких выносливых людей почти равносильна самоубийству. Кто, кроме русских, вопрошали они, может выстоять в церкви многочасовую службу и практически ничего не есть в течение семи недель Великого поста? Путешественник из Англии отмечал, что его весьма раздражал русский обычай входить в церковь и выходить из нее, когда им вздумается, и свободно ходить внутри храма. Он писал, что люди «галдят и кричат, как гуси».