Земные громы - страница 23

— И мы научимся, — бодрился Грабин.

— Научитесь, — крутил ус Спиридоныч, — если с умом учиться будете, а не в рот им заглядывать.

На этот раз Василий Гаврилович, просидевший заполночь над работой, проснулся позже обычного. За окном было уже светло. Испуганно бросил взгляд на часы, потом на кровать Горшкова. Иван уже ушел, часы показывали начало девятого. Если ехать городским транспортом, можно не поспеть к началу рабочего дня. Опаздывать не хотелось. Но вдруг под окном зашумел мотор. Выглянув, Грабин увидел автобус. Он прибыл за немцами, чтобы доставить их в конструкторское бюро. «Вот и отлично, — подумал Василий Гаврилович, — с ними приеду вовремя».

Торопливо одевшись, вышел из дома. В автобусе было несколько немцев, русские почему-то предпочитали ездить городским транспортом. «И напрасно», — подумал Грабин, усаживаясь на свободное место. Немец, сидевший впереди, удивленно оглянулся на него и презрительно скривил губы.

Вошла другая группа пассажиров. Все они с каким-то непонятным осуждением рассматривали Василия Гавриловича, хотя уже не раз встречались с ним в конструкторском бюро. Смутившись под этими взглядами, он начал лихорадочно ощупывать и осматривать себя — все ли пуговицы застегнуты. И в этот момент напротив остановился еще один немец, которого все звали Максом.

— Штейн зи ауф, — сказал он и выразительно показал, что Грабин должен уступить ему место. И хотя в автобусе было довольно свободно, Василий Гаврилович поднялся и до самого конструкторского бюро стоял в проходе. Лицо горело от стыда. Но никто из немцев не предложил ему сесть, они будто не замечали его.

Придя к себе в рабочую комнату, Грабин застал Горшкова за чертежной доской и сразу же набросился на него:

— Почему не разбудил?

— Так ведь я не слышал, когда ты вернулся, — пояснил Иван, — думал, тебе разрешили прийти в КБ позже. Да ты и не опоздал.

— Лучше бы опоздать, чем так ехать, как я. Ты знаешь, Макс меня заставил стоять всю дорогу.

— А ты сел в автобус?

— Сел.

— Ну, парень, силен. Ты разве не знаешь, что есть специальное указание: наши могут ездить на работу вместе с немцами, но должны стоять в проходе. Потому мы и стараемся не попадать в автобус.

— Да, порядочки…

Этот случай заставил Грабина пристально взглянуть на сотрудников конструкторского бюро. Немцы были во всем на особом положении. Они ходили не в коричневых халатах, как русские, а в белых. Держались надменно. Особенно Фохт, возглавлявший иностранную группу. Высокий, прямой, как доска, он ходил по комнатам, будто командир на парадном смотре. Остановится перед кульманом, но не наклонится, только скосит глаз и не скажет, а словно процедит замечание. Один глаз у него искусственный, но это почти незаметно: в обоих светится одинаковая холодная надменность.

Так же свысока, как на рядовых конструкторов, Фохт смотрит на русского начальника КБ-2 Шнитмана. По своему положению тот должен руководить работой и советских и немецких конструкторов. Но Фохт полностью подавил его своим авторитетом. Дело в том, что Шнитман не был ни артиллеристом, ни конструктором. Работая в торговой организации, он бывал за границей, поэтому кто-то решил, что ему будет легче руководить иностранцами. Но Фохт и его конструкторы с первых дней оценили способности начальника КБ и потому относились к нему иронически, а другие просто его не замечали.

В противоположность Фохту Макс выглядел своим парнем. Он любил поговорить, откровенно критиковал Шнитмана, бросал нелестные реплики в адрес Фохта. Не скрывал он и того, что в первой мировой войне воевал против русских. Пытался даже хвастаться своими подвигами. В доверительном разговоре однажды сообщил Грабину, что состоит в партии национал-социалистов.

Но главное было не во взаимоотношениях, а в самой работе. Немецкие конструкторы занимались делом. Они разрабатывали проекты артиллерийских систем. Русские инженеры были заняты на вспомогательных работах. Чаще всего они помогали копировщикам размножать чертежи. И только в редких случаях Фохт доверял им проектировать отдельные детали, называя это осмысленной деталировкой.