Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - страница 40

И едва он собрался с мыслями, пытаясь определить — в какую сторону двинуться, его ушей тут же коснулся внезапный стон. Парень инстинктивно пригнулся, а руки метнулись к поясу. Но пояса не было, как и боевых секир. Он припомнил, что одну из них потерял во время шторма, еще до того, как их корабль налетел на скалу. Искать вторую было бессмысленной тратой времени.

Стон повторился. Карн наклонил голову, оценивая направление и расстояние. Кажется, шагов пятьдесят вдоль берега, по правую руку. Значит, кто-то еще выжил с «Бруденвинда»! Он подстегнул себя этой мыслью и двинулся в выбранном направлении.

— Фавна, — вновь простонали издалека, и в этот раз парень точно разобрал слова. Голос человек был дважды изменен, первый раз — жестокой болью, угнездившейся в его теле с недавнего времени. Во второй раз — бесконечной тоской, что долгие века не находила утоления. Тем не менее, не узнать этот голос Карн не мог.

Он ускорил шаг, двигаясь настолько быстро, насколько мог. Парень шел на полусогнутых, широко расставив руки, и изо всех напрягал внутреннее зрение, чтобы точнее определить, где находится Мидас.

Вскоре он достиг большого холодного объекта, в глубине которого таилась какая-то иная жизнь, у объекта даже было сердце, но каждый его удар занимал тысячу лет. Карн оценил его форму, всмотрелся и понял, что перед ним — гранитный валун, а фригийский царь, судя по всему, находится за ним, поэтому он и не увидел его ауру!

Парень перебрался через камень и его ментальный взгляд без труда различил энергетическое тело древнего бога. Но интенсивность свечения была ниже, чем обычно. Кроме того, золотой силуэт оплели кроваво-красные жгуты, а на их пересечении взбухли черные пульсирующие узлы. Карн уже понял, что так он видит повреждения физического тела, но пока он не имел достаточно опыта, чтобы сходу понять их характер.

Если бы парень мог видеть физическим зрением, то ужаснулся бы — Мидас неподвижно лежал ничком, уткнувшись лицом в песок, и стонал. Его единственная рука была вывернута за спину под неестественным углом.

— Мидас, это я, — проговорил Карн, подходя ближе. Он наклонился и положил руку на плечо фригийского царя. Тот вздрогнул всем телом, резко повернулся на спину, пережимая вывернутую руку. Раздался отвратительный хруст и бог зарычал, разбрасывая ногами песок.

— Спокойно, спокойно, это я! — Карн присел рядом с Мидасом, который смотрел прямо на него, но ничего не видел. — Приди в себя! — одновременно с резким окриком Карн дал богу звучную оплеуху. Тот часто заморгал, и его медовые глаза медленно налились осмысленностью.

— Карн, — прохрипел он, пытаясь сесть. Парень помог ему, осторожно притянув за плечи. — Я видел ее, видел Фавну! О, нет. Конечно, это была лишь…

— Греза, — хмуро закончил за него Карн, осторожно ощупывая левое плечо и руку Мидаса. — Я тоже видел Ниссу.

— Это знак? — Мидас подался вперед всем телом, в его голосе Карн различил отзвук искренней надежды. Видимо, бог еще не в полной мере пришел в себя, ибо раньше он не допускал эмоциональных вольностей.

Наконец, Карн понял, в чем дело. Он в очередной раз осторожно пробежал пальцами по левой руке Мидаса. Вывернута в плечевом и локтевом суставах, но переломов нет, так что ничего страшного.

— Будет боль… — начал было Карн. Он хорошо знал, как вправлять вывихи, лекции Тота по прикладным дисциплинам не прошли даром.

— Давай, — прорычал Мидас, перебивая. — Я не маленькая девочка, чтобы… Агрррх!

Карн одним слитным движением вправил ему плечо.

— Сука! — выругался фригийский царь. От мимолетной мягкости не осталось и следа. Карн почувствовал, как его аура начала твердеть и закрываться от внешнего мира. — Все-таки это… твою ж!..

Карн с гулким щелчком вставил на место локтевой сустав. Он хорошо понимал, что будь у бога богатства вторая рука, он бы сам все сделал и даже не подпустил бы парня к себе. Но вовсе не потому, что уже раз триста вправлял себе руки и ноги. Скорее просто из гордости.

Искать других выживших они не стали, не было смысла. Карн полчаса просидел у кромки воды, фокусируясь на огоньках жизни вокруг. Он ощущал редких птиц в древесных кронах и рыб, что суетились почти у самого берега. Но людей не было, ни проблеска чьей-то ауры.