Зеркальная игра - страница 7
— Я хочу извиниться перед вами за утренний инцидент, сказал он, разливая виски в стаканы.— Но искушение было слишком велико. Вы же знаете, что я впервые тронул вашего клиента.
— Знаю, — сказал я, — но зачем вы взяли бриллиантовую брошь? Ведь вы не смогли бы ее сбыть.
Торчи с удивлением посмотрел на меня, отпил виски и со вздохом сказал:
— Хорошее виски. Один приятель достал мне целый ящик. Попробуйте его.
—- Вам бы не удалось продать эту брошь,— повторил я.— Зачем же вы ее взяли?
— Затем, что я мог бы ее продать. У меня есть один друг, который занимается бриллиантами. Он дал бы мне хорошую цену.
— Сколько, например?
— Не знаю точно. В соборе было довольно темно, и я не смог ее разглядеть.
Я вынул брошь из кармана и положил ее на стол.
— Разглядите теперь.
Торчи посмотрел на брошь, не скрывая своего удивления.
Симона соскочила с кушетки и подошла к столу. Она встала за спиной Торчи и стала смотреть на драгоценность.
— Принеси мне лупу,— сказал ей Торчи.
Она подошла к комоду, нашла лупу, которой пользуются часовщики и ювелиры, и подала ее Торчи. Он стал внимательно разглядывать брошь.
Долго и молча он изучал ее, затем передал лупу и брошь Симоне. Она еще дольше рассматривала драгоценность, потом положила на стол и вернулась на кушетку. Вкрадчивым кошачьим движением она потянулась и закурила сигарету.
— Вы хотите продать брошь, синьор Дэвид? — спросил Торчи.
— Сколько она стоит?
— Я дал бы за нее двести тысяч лир.
Симона вмешалась:
— Да ты с ума сошел! Она не стоит и тысячи лир!
Торчи улыбнулся ей:
— Синьор Дэвид — мой хороший друг, а друга я не стану обманывать. Двести тысяч лир — это настоящая цена.
— Идиот! — в ярости крикнула Симона.— Кто тебе за нее столько даст? Заплати ему сто пятьдесят тысяч, и это будет более чем достаточно. Или ты хочешь разориться ради своих друзей?
— Не обращайте на Симону внимания, синьор Дэвид,— снова сказал Торчи.— Это можно объяснить только ее плохим настроением, в душе она совсем не такая. Я готов уплатить за эту брошь двести тысяч лир.
Я прекрасно понимал, что настоящая цена броши, по крайней мере, тысяч триста или даже все четыреста.
Неуверенной рукой я взял со стола брошь и стал вертеть между пальцами.
— Это та женщина отдала вам эту брошь, синьор Дэвид? — спросил Торчи, пристально наблюдая за мной.
— Нет, она положила ее на стол и забыла.
— Ни одна женщина не поступила бы так. Это наверняка ее подарок. Вы можете получить деньги в четыре часа.
— А этих денег хватит, Торчи, чтобы купить паспорт?
— Думаю, что нет. Паспорт стоит гораздо больше, чем двести тысяч лир, синьор Дэвид. Но я постараюсь разузнать, что можно для вас сделать в этом отношении.
— Хорошо,— сказал и, допил виски и встал.— Торчи, не могли бы вы мне одолжить пятьсот лир?
— Значит, вы не хотите продать брошь?
— Думаю, что нет. Окончательно я еще не решил.
— Предлагаю вам за нее двести тридцать тысяч лир. Это моя последняя цена.
—- Я подумаю. А пока мне нужны пятьсот лир.
Торчи достал толстую пачку банкнот.
— Возьмите больше. Возьмите пять тысяч.
-- Мне хватит и пятисот лир.
Пожав плечами, он перебросил через стол пятьсот лир.
— Сообщите мне, если получите от кого-нибудь лучшее предложение. Оставьте за мной право первой руки.
— Разумеется,-— сказал я, засовывая деньги и брошь в карман.— До свидания!
Я спустился по лестнице и вышел на залитую солнцем улицу.
Я лежал на кровати. Моя комната находилась в нижнем этаже дома позади оперного театра «Ла Скала». В жаркую погоду, когда вентиляторы театра были включены, до меня доносились музыка и пение. Если ветер был достоянным и дул в мою сторону, то мне иногда удавалось прослушать и всю оперу. Комната стоила не слишком дорого, и единственным ее достоинством была чистота, хотя я сам заботился об этом. Обстановка была убогая, а при взгляде на обои другому человеку шало бы тошно. Вся меблировка комнаты состояла из стола, кровати, кресла, умывальника и дорожки на полу. На стене висела плохая репродукция «Весны» Боттичелли.
На столе лежала моя записная книжка и рукопись книги, аккуратно сложенная. Это была рукопись, над которой я работал уже четыре года. Под столом находились различные справочники, которые представляли для меня большую ценность.