Зеркало Души - страница 16

— Да, я понимаю, — произнёс валлиец, — Не очень-то хорошее дело получается. Если я правильно вас понял, даже одна деталь упомянутого вами костюма способна… подчинить людей?

Об этом не слышал и Тадеуш. Сигмафин, подчиняющий человеческие тела? Омерзительно.

— Да, — кивнул Чезаре, — Теоретически, Белый Робин способен держать в подчинении до шести человек одновременно… Точнее, теперь уже до пяти, после того как Рейко по моему настоянию уничтожила плащ.

Какое-то время он молчал, а потом снова заговорил:

— Учитывая то, что некогда сотворил Белый Робин, я бы уничтожил эту перчатку просто на всякий случай. Но учитывая твои заявления… Вот что я предлагаю: проведем еще две проверки. Рейко и Мария также участвовали в той истории с Белым Робином, и у каждой есть свои средства для проверки. Если обе скажут, что это не он, ты получишь свою перчатку назад… Хотя разумеется, должен будешь держать меня в курсе. Если хотя бы одна скажет, что это он, перчатка будет немедленно уничтожена.

— Я согласен. Только, может, сначала поможем раненому?

Аннарленадви указал на Сикору.

— Почему бы и нет? — спросил Чезаре, хотя при взгляде на Тадеуша что-то странное мелькнуло на его лице. Затем кардинал взял его за плечо и поднял на ноги.

— Ох… Дякуем пекна, пан… простите, не знаю вашего имени, — поблагодарил студент южанина, принимая помощь. Странного взгляда он, казалось, не заметил… Как и того, что он явно намеренно взялся за больное плечо.

— Чезаре Финелла.

— Тадеуш Сикора, — представился в свою очередь поляк.

— Я в курсе.

— Не подскажете, у вас часто такие… случаи с новенькими происходят?

— Именно такого раньше не случалось, — ответил преподаватель, — И я хотел бы услышать более полную версию случившегося… В первую очередь от стороннего свидетеля.

Тут он снова покосился на математика. Тот развел руками и начал рассказывать:

— Я возвращался в свою комнату, после того как Балу спас меня от Гуро, затем я вошёл в комнату, и увидел двух вот этих. Я попытался остановить это чудовище единственным мне известным способом, однако оно оттолкнуло меня и сказало, что этот парень станет принадлежать ему.

— То есть, ты видел двойника собственными глазами? — уточнил Чезаре, — Хорошо.

Тадеушу показалось, что слова преподавателя звучат немного неискренне. Как будто бы он ждал возможности поймать его на обмане, и тут-то… Незамутненный печатью оптимизма разум студента видел немало вариантов 'и тут-то' разной степени кровожадности. Так или иначе, несомненно, приятно, что этот южанин остался разочарован.

— Пойдем. В первую очередь нам в любом случае нужно к Рейко: и чтобы подлатать его, и чтобы сверить сигма-карту перчатки.

Ученая с мировым именем оказалась низкорослой японкой с ярко-розовыми волосами и ободком с украшением в виде кошачьих ушек, который странно контрастировал с белым лабораторным халатом. Услышав звук открывавшейся двери, она немедленно оторвалась от планшета, на экране которого разворачивались события какого-то старого аниме, улыбнулась коллеге, после чего, нахмурившись, посмотрела на раненого.

— Сикора? Опять ты?

Услышав такой вопрос, Тадеуш округлил глаза:

— Простите, пани, но я встречаюсь с вами впервые… — только и смог сказать поляк, отходя от шока… и тут же звучно хлопнул себя по лбу и со злостью сжал зубы, — Он и тут успел побывать?

Валлиец поклонился и объяснил всё преподавательнице:

— Рейко-сан, понимаете, на Тадеуша напал доппельгангер. Я не сведущ в японской мифологии, поэтому называю их так, как подобных существ называют у меня на родине. Чезаре-сан также пришёл сюда, поскольку у него возникли кое-какие подозрения по поводу одной вещи из моего гардероба.

Женщина внимательно выслушала всё вышесказанное, задумчиво кивнула, а затем указала пальцем в сторону белоснежного гроба с прозрачной пластиковой крышкой.

— Ложись в сигма-проектор, и мы тебя починим.

Сикора лишь кивнул и без каких-либо возражений лег в гроб. Обдумывая что-то свое, поляк, наконец, решился на вопрос:

— Пани Рейко, а этот… проектор… может сделать так, чтобы этот двойник не смог скопировать меня полностью? — Тадеуш посмотрел на преподавателя со слабой, но все-таки искрой надежды.