Зеркало души моей - страница 18
«А сваленный забор дяде Игнату поставили?» – спросил неожиданно серьезно Артем.
–Иии… милай, об чем ты? Куды! Нет, конечно! Такая уж порода пришлая. Самолично поднимал, до сих пор что-то мастерит, заменяет, деньги ведь…
К месту заварухи бежало сразу несколько человек. Трое впереди спешащих закрывали часть обзора. Но все равно тайна ночного шума раскрылась – у усадьбы дяди Игната свалка находилась в самом разгаре. Многострадальный забор не выстоял, его снова притянуло к земле – неровными вздыбленными горками. Серые, отмытые дождем узенькие доски потеряли строевую целостность.
Из-под самой высокой неровности торчали недвижимые, неизвестной принадлежности, но явно мужские ноги – босые и очень волосатые. Тело в направлении прироста покоилось под забором. На заборе и вокруг него копошилось сразу и не скажешь сколько людей. Треск, крепкие выражения. Среди них высокий голос.
–И женщина на дело пошла?
–Сирени ей не хватало?
–Женщины цветы принимают, а не добывают…
–Ну, я тебе щас…
–Ты, сволота немытая…
–Убью, гаденыш!
Эмма моргнуть не успела, как Артем легкой тенью скользнул мимо и секунду позже схватил кого-то сзади за футболку, навесным ударом врезал под дых и удивительно неслышно поволок в сторону. Казалось – с одним из мародеров покончено.
Эмма ахнула и рванула за братом. И подоспела как раз, когда мужик ухитрился развернуться и увесистым размахом отправить Артема в полет в ее же направлении.
Эмма на ногах не устояла. Артем подреб ее под своей массой, больно врезав по боку острым локтем. Над ними тут же склонилась перепуганная тетя Валя.
–Ребята, как вы?
«Да нормально, – легко подскочил на ноги Артем. Эмка – отличный амортизатор».
Сама Эмма встала на колени, немного покачалась и поднялась с помощью тети Вали презлющая.
–Ты… придурок…
–Э..э.. тетя Валь, попридержи сестренку. Такой злой я ее с детства не видел, когда часть ее конфет сьел, нет, когда куклу сломал.
Хотел сказать: «Любимой кукле голову оторвал?»
–Ээээ, Эмка, не надо, ну прости, прости. Как ты солнышко?
Тем временем баханье в районе сваленного забора стало затихать. Сразу, как только чей-то истеричный голос крикнул, перекрывая женоподобные звуки: «Ироды, стойте, мужика задавили!»
Тут уж отпустили чужие грудки и взялись за дело. Откинули забор, освободили лежащего. Однако, человек продолжал оставаться недвижимый. Все сразу затихло.
«Надо бы подойти посмотреть», – предложил прежний голос.
Но тут кто-то крикнул: «Разойдись!»
Хозяин протолкнулся вперед и со всего маху вылил на недвижимое тело ведро воды.
Игнат, ты бы того…
Но тут подгребенный дернулся, фыркнул, откашлялся, погреб пальцами по песочку и резко сел.
«Живой!» – всколыхнуло ветерок…
К Эмме рефлексы вернулись полностью. Она привычным захватом вцепилась в футболку Артема и железным голосом приказала: «Домой!»
По дороге назад к дому выяснилось, что и шорты брат с сестрой тоже перепутали. Когда прежде они пытались махнуться одежкой, то быстро выясняли, что их пропорции неизменны. Верхняя половина Артема, как он говорил – «Косая сажень в плечах» превосходит объемом узенькие плечи Эммы, ее интеллигентский бюст вещи Артема также не фиксирует.
С нижней частью тел родственников соотношение также сохранялось.
Эммин все еще напряженно работающий мозг зафиксировал странное движение одновременно с… утерей нижней части гардероба. Теперь она поняла, что подтягивала шорты автоматически, а теперь расслабилась, а они, не будь не соизмерными дураками, тут же и упали.
«Когда это я успела так похудеть, ожидала под раздачу наоборот лишних пару кило», – радостно подумала Эмма, одновременно фиксируя внимание на походке брата.
Так выворачивают ноги, когда перехваченному телу не позволяют свободно двигаться. Обтянутая футболка дополнением кричала о принадлежности выбора и сгоняла к трагическим мыслям «не может быть!».
«И шорты перепутали, – догадалась наконец Эмма – а я уж про себя обрадовалась, про Тёму напряглась…»
–Артем, ступай медленней. Двигаешься, как прости господи…
Дальше неразборчиво, чтобы подтянувшаяся тетя Валя не услышала.
* * *
Эмма сидела за барной стойкой ножку на ножку и старалась не делиться откровенностью, что скучает. Народ в кои вели выбрался в город. Все-таки больше семидесяти километров. И народу весело.