Зеркало королевы. Другая история Белоснежки - страница 25

Однако вместо этого она услышала, как нож брякнул, ударившись о землю.

Опустив руки, которыми она закрывала лицо, Белоснежка увидела, как охотник упал перед ней на колени. Он посмотрел на неё. Принцесса впервые увидела его глаза. Они были зелёного цвета.

– Я не могу этого сделать! – проревел он, его лицо было искажено отчаянием. – Простите меня. Умоляю вас, ваше высочество. Простите. Она вас ненавидит, завидует вам. Она не остановится ни перед чем.

Слова охотника казались Белоснежке бессмыслицей. Кто-то ей завидует? Почему? Но было не время задавать вопросы. Охотник в любую секунду мог вновь взять в руку нож. Именно этому девушку всегда учила королева: высокое положение подвергает её жизнь опасности. Вот почему она держала племянницу за семью замками. Тётя оказалась права.

В ужасе принцесса бросилась прочь, её сердце всё ещё бешено колотилось. Не успев пробежать и пары метров, она споткнулась. Девушка выставила руки вперёд, приготовившись к падению, и упала прямиком в цветочный куст, уколов при этом пальцы о шипы розы.

«Мама, помоги мне», – подумала девушка, наблюдая за струйкой крови, стекавшей по её руке. И она услышала материнский голос так же отчётливо, как прошлой ночью во сне: «Если ты чего-то хочешь, иногда для получения желаемого приходится идти на риск». Что бы сейчас сделала мама, будь она на её месте?

Ответ был очевиден. Мать Белоснежки никогда не отступала перед трудностями. За что бы Кэтрин ни бралась, она делала это смело и без колебаний, не подчиняясь требованиям общества и традициям, если они противоречили её взглядам. Начиная с заботы о птичнике и заканчивая ролью матери, она всегда стремилась найти решение и оказать помощь. Да, Белоснежке было очевидно, что её мама захотела бы получить ответы. Она бы пожелала узнать, кто вознамерился её убить, и удостовериться в том, что этот человек не сможет причинить вред ни ей, ни кому бы то ни было другому.

Всё ещё не в силах совладать с дрожью, принцесса поднялась с земли и медленно обернулась в сторону охотника. Неспешно, но уверенно она направилась к мужчине, который так и продолжал стоять на коленях. Каждая клеточка тела девушки умоляла её вновь пуститься бежать, но она, тем не менее, проявила твёрдость характера:

– Кто? Кто хочет убить меня, охотник?

Мужчина посмотрел на неё, удивлённый тем, что ей требуется уточнение:

– Как кто? Королева!

Двадцать четыре года назад

Кэтрин со стуком поставила тяжёлую корзину на стол.

– Это последняя порция на этой неделе. Всего десять! Если мы за них не получим хорошей выручки на рынке, даже не знаю, какой товар её достоин.

Ингрид посмотрела на корзину, доверху наполненную превосходными красными яблоками, которые из неё чуть ли не выпадали. Фрукты были такими спелыми, что их хотелось тут же взять в руки. Ни один из плодов не был повреждён, ни на одном из них не было ни вмятинки, ни даже тёмного пятнышка. Кэтрин бы никогда такого не допустила. Сестра носилась с деревьями в саду, словно с малыми детьми, тщательно следя за тем, чтобы они каждый день были политы и осмотрены. Фермер и его жена души не чаяли в младшей из сестёр и были довольны работой, которую та выполняла на ферме. Когда Кэтрин проявила интерес к яблоням, взрастить которые у фермера не получилось, уже на следующий год деревья дали хороший урожай. И сейчас, несколько лет спустя, яблоки Кэтрин считались лучшими во всём королевстве. Сестра вывела собственный сорт, который назвала «Красное пламя». Подобно зелёным яблокам, они обладали кислинкой, но вкус уравновешивался достаточной сладостью. Поговаривали даже, будто сам король заказывал по корзине яблок Кэтрин для приготовления сока, который он пил за завтраком. По крайней мере, Ингрид слышала об этом на рынке, хотя, конечно, это совсем не то, как если бы их незатейливое жилище хотя бы раз почтил своим присутствием кто-нибудь из жителей замка.

Поскольку несколько лет назад по просьбе Ингрид фермер взял их к себе, сёстры трудились в поте лица, чтобы отработать свой хлеб. Кэтрин моментально приспособилась к деревенскому укладу, но прошло совсем немного времени, и Ингрид такая жизнь наскучила. В то время как её сестра называла земледелие «единением с матушкой-природой» и любила потрудиться над тем, чтобы очередное капризное растение зацвело, Ингрид устала от того, что под ногтями у неё всегда грязь, а юбки испачканы землёй. Она не хотела провести жизнь, копаясь в земле, собирая урожай и жарясь на солнце.