Зеркало перемен. 3. Приносящая надежду - страница 39

– Ну теперь, полукровка, ты можешь дать мне в глаз.

Шут, сердитый и колючий, завернул Лену в одеяло.

– Ты же знаешь, она смущается.

– А ты знаешь, что меня ее сомнительные прелести не волнуют. Но волнуют возможные переломы. Аиллена, в одном ребре все-таки трещина. Давай исцелю…

– Это опасно для жизни? – сухо спросила Лена, не обидевшись на «сомнительные прелести».

– Ты знаешь, что ничуть. Но больно. А ты плохо переносишь боль. Даже для человека.

– Тогда обойдусь. Кто тебя позвал?

Гарвин помедлил, помялся, но все-таки сказал:

– Разве не ты?

Шут перестал застегивать штаны и сел на кровать:

– Ты услышал ее?

Гарвин неопределенно пожал плечами.

– Мне показалось. Потом… потом я понял, что с ней плохо… Вот и пришел.

– Поздновато.

– Я пришел вчера. Только Маркус сказал, что она спит, и я не стал беспокоить.

– Ты испугался за нее? – тихо спросил шут, и Гарвин тихо ответил:

– Да.

– Только стучаться все равно надо, – буркнула Лена. Бесполезно. Трудно избавляться от привычек. Особенно если привычкам сотни лет. Если Гарвин не видит ничего странного в том, чтоб вломиться в комнату, увидеть неодетую женщину и даже глаза не отвести из вежливости, то он не поймет и очень простой истины: если его не смущает такая ситуация, то она может смущать женщину. Уловив ход ее мыслей, Гарвин решил ее утешить:

– Аиллена, ну я уж столько обнаженных женщин видел…

– Меня зато немного мужчин видели обнаженной, – проворчала Лена. Гарвин удивился:

– Но я-то уже видел. Я же тебя лечил.

Шут чмокнул ее в щеку:

– Он безнадежен. Может, правда дать ему в глаз? Тем более что сам предлагает…

– Что такое Приносящая надежду? – очень кстати спросила Лена, внезапно вспомнив, что шут в первые недели называл ее практически так же. То есть не называл. Он искал объяснения своему поведению, своим ощущениям и все время повторял, что он жил без надежды уже очень-очень давно, а появилась Лена – и надежда вернулась. И Лиасс называл ее так, когда приходил в Сайбу за помощью. И Милит. Гарвин неопределенно пожал плечами, а шут явно понял, что к чему.

– Так… Не Аиллена. То есть об Аиллене есть легенды, в книгах есть воспоминания о Дарующей жизнь, какие-то признаки, по которым ее можно отличить от Странниц. Мне кажется, мы… то есть эльфы… потому и относимся к Странницам доброжелательно, что одна может вдруг оказаться Аилленой. Так и случилось.

– А Приносящая надежду?

– От кого ты вообще о ней услышала?

– От Милита, – усмехнулся шут. – Он чуть не упал, когда услышал, что ее зовут Лена. Гарвин, ты б уж лучше просто врал неприкрыто, тогда б, может, и получилось. А ты мнешься, заикаешься, в сторону уводишь. Тебя не спрашивали, что такое Аиллена. Тебя спрашивали, что такое Лена.

Гарвин подарил ему не самый приятный взгляд.

– Ну так и догадался бы, что я не хочу об этом говорить. И почему не хочу, тоже догадался бы.

– А я догадался, – пожал плечами шут. – Отвернись, я ей синяки смажу бальзамом. И ответь, авось, тебе легче станет, если в сторону смотреть будешь.

Гарвин покусал нижнюю губу и отвернулся. И отвечать не спешил. Гарвин очень не любил говорить только об одном: о пророчествах, на расшифровку которых убил сто лет. Так не любил, что у Лены возникало подозрение: врет, что потерял всякое уважение к пророкам и пророчествам, скорее, нашел что-то, ему не понравившееся или его испугавшее.

– Лена – из предсказания. Но говорить об этом я не хочу. Потому что это самое туманное и путаное предсказание из всех, о которых я вообще слышал.

– И потому самое популярное? – невинно удивился шут, закрывая баночку с чудодейственным бальзамом. – Раз даже Милит о нем слышал…

– Нет, не самое… и вообще непопулярное. О нем мало кто слышал… то есть слышали все, но почти никто не знает его даже близко к тексту. Почему ты не спрашивал у Владыки?

– Потому что в пророчествах лучше тебя не разбирается никто. Владыка сказал.

– Зеркало с этим связано? – поинтересовалась Лена. Гарвин нехотя кивнул. Шут, как-то сразу ставший серьезным, уточнил:

– Оно начинает сбываться?

Лена успела надеть ночную рубашку, забраться под одеяло и даже немножко поразмыслить, прежде чем Гарвин, явно преодолевая себя, произнес короткое «да». И чего так переживать из-за давнего бреда свихнувшегося мага? Ну пусть начались совпадения, и пусть Гарвин стал ее спутником именно потому, что увидел какие-то совпадения, а вовсе не из желания держаться подальше со своей некромантией – ей-то что? Пятнадцать лет прошло в Сайбе с тех пор, как открылось Зеркало перемен, а перемены все не наступают, и наверняка даже в Гильдии магов об этом Отражении все успели забыть. Разве что Балинт порой поглядывает: не изменилось ли чего.