Жадина [СИ] - страница 17

— Не переживай, — говорит Ниса. — Ты увидишь мою мать и поймешь, что Кассию не чужды семейные ценности.

Я понимаю, что никогда не спрашивал Нису о Санктине. Я видел Грациниана и знаю, как он любит Нису, но ее мама не звонила ей, не приходила к ней и не передавала Нисе ничего через Грациниана. Отчего-то это никогда не казалось мне грустным. Может, потому что Нисе от этого не больно. Словно так правильно.

Офелла вызывает машину, а Ниса говорит водителю, куда ехать. Я оплачиваю поездку, а Юстиниан развлекает водителя разговором. Там мы распределили.

Пока Юстиниан рассказывает о коммуникационном аспекте современных театральных практик и искусстве нашего народа (эти две темы у него, как две речки, впадают в океан бессмысленных рассуждений), я смотрю в окно. Мы проезжаем здание Сената, где выступают сейчас папа и мама. Я вижу репортеров, столпившихся вокруг здания. Тут и там я вижу вспышки, означающие, что кто-то только что сделал, из нетерпения, пустой кадр, за который ему не заплатят. И звуки от вспышек я представляю такие, как будто голодные фотоаппараты клацают зубами.

Машина у нас центробежная, потому что мы удаляемся от Палантина все дальше. Офелла хмурится, возвращение в столь привычный мир дается ей нелегко. Это как лечь в ванную, ощутить тепло и с ужасом ждать момента, когда придется вылезти из воды в холод, из которого ты сюда попал.

Я хочу ее обнять, но она треснет меня по рукам. Поэтому я говорю вот что:

— Скоро поедешь в Равенну.

Офелла оборачивается ко мне. У нее ровные стрелочки, как два крохотных стрижиных крыла. А на ресницах, хотя они черные-черные, ни одного комочка. И синяки загадочным образом исчезли. Только сосуды в белках сплетаются красно и ярко.

— Может быть, останусь в Городе и буду учиться здесь. Маме и папе нужна помощь.

— А нам нужны друзья, — говорит Юстиниан, но отвлекается только на секунду, возвращается к беседе, очаровавшей таксиста.

— Могу записать вам пару броских цитат, — говорит он. — Сможете поболтать с пассажирами о трудностях интерпретации пластического театра.

Офелла легко улыбается, и я вдыхаю клубничный запах ее шампуня и карамельный — перламутрового блеска для губ. Ниса насвистывает что-то, глядя, как дома проплывают мимо.

— Я бы тоже здесь осталась, — говорит она. — Магазины у вас классные.

Когда водитель останавливается, я думаю, что у него просто закончился бензин. Грациниан и Санктина производили впечатление обеспеченных, по крайней мере золотом, людей. Водитель привозит нас в место унылое, узкое, где грязные кирпичные дома исполосованы пожарными лестницами с отпадающими перилами и недостающими ступеньками.

Он останавливается напротив неоново-розовой вывески, на которой горит только слово «Мотель», а название тонет в темноте.

Фонарей вокруг много, но горят не все. Асфальт влажный из-за подтекающей трубы в доме по соседству. А сами дома такие высокие, что кажется достают до слепого ночного неба. Рядом горит еще одна неоновая вывеска, указывающая на круглосуточный магазин. В ряд у обочины выставлены жестяные банки из-под газировки, и эта линия уходит далеко на подъем, к концу улицы, и мало где нарушается. Я вижу среди горящих и темных окон одно неопределившееся. Кто-то включает и выключает свет, это явно не неполадка с электричеством, чередование имеет ритм. Словно чье-то послание на языке, который мне непонятен. Кто-то включает и выключает свет, отправляя вовне очень важную информацию.

Мы приехали в варварский квартал. Нас в Городе живет немного, потому что нам здесь небо не нравится. У воров и ведьм есть свои районы, а у нас только квартал.

— Они живут с нашим народом? — спрашиваю я. — Я думал, у них будет какое-нибудь богатое место. Твоя мама же советница царя. Почему они выбрали ужасный мотель?

Отсвет вывески делает белки глаз Нисы розовыми. Она говорит:

— Сумасшедшим никто не поверит.

— Они…

— Нет, Марциан. Они говорили, что не станут убивать людей здесь. Но им нужно, чтобы никто не верил их еде.

— Прозвучало ужасно, — говорит Офелла. Мы заходим в мотель, и мне становится еще холоднее, чем на улице, потому что работает кондиционер. Стойки управляющего, как в отелях, где я бывал, здесь нет. Женщина среднего возраста с большими глазами, подведенными ярко-красным, жует бутерброд сидя за столиком и положив ноги на другой стул. Она смотрит по телевизору обращение мамы и папы.