Жанна де Ламотт - страница 4

И с этими словами Люсли передал своему собеседнику желтую кокарду, а сам нацепил себе в петлицу лиловую.

Борянский взял кокарду, мельком взглянул на нее и, небрежно бросив ее на стол, сказал:

– Все это – пустяки… эти цвета, кокарды… и всякая такая мистика… А вы мне лучше о самом деле расскажите! Ведь, насколько я понимаю, общество занимается тем, что отыскивает наследства без прямых наследников и находит затем подходящих людей, к которым правдой или неправдой может перейти вымороченное наследство?

– Ну зачем же неправдой?.. – попробовал возразить Люсли.

– Ну ведь я не вчера родился! – перебил его Борянский, – и не считаю себя институткой; да и не все ли равно: правдой там или неправдой, раз все делается на законном основании и за это получают денежки!.. Ведь вы права-то обездоленных недаром восстанавливаете?

– Ну конечно недаром! – согласился Люсли.

– Ну вот то-то и оно!.. Видите, если умно дело повести, то большие капиталы на этом нажить можно!

– Об этом распространяться с вами я не имею права! – остановил его Люсли. – Мое дело передать вам кокарду вашего цвета и пригласить вас на общее собрание в четверг. Оно будет происходить под председательством нового Белого!

– Ох! – махнул рукой Борянский, – бросьте вы эти кокарды и цвета!.. Тут человек две ночи не спал, у него глаза словно медом смазаны, а вы разные рацеи разводите. Если вы зовете меня в четверг только затем, чтобы в краски играть да кокардами щеголять, так я не приеду! Я, знаете ли, такой человек, что мне подавайте существенное, а без этого самого существенного я никуда не гожусь!

– Если вы под существенным, – спокойно сказал Люсли, – подразумеваете деньги, то я могу вручить вам от имени общества до тысячи рублей сейчас, если вам угодно; на это я уполномочен!

– Вот это – дело! – воскликнул Борянский, ударив рукой по столу, – вот это – дело!.. Мне деньги кстати сегодня.

– А? Проигрались, верно! – усмехнулся Люсли, доставая из кармана пакет с кредитками.

– Я никогда не проигрываю, – даже обиделся Борянский, – нет-с, в эти двое суток у меня недурной улов был; до двадцати пяти тысяч я как раз восемь сотен с тремя десятками недобрал… Вот я этот недобор из этой тысячи пополню и кругленькой суммой в двадцать пять тысяч в банк внесу. Оно остроумно выходит: выиграю в банк, и будет положено в банк. Но не карточный стол, а в государственный!

Борянский взял деньги, пересчитал их, зажав в кулак, и, видимо, считая разговор оконченным, раскланялся с Люсли, заявив ему, что пойдет теперь спать и что в четверг приедет на заседание. Затем он удалился, держа наотмашь в кулаке полученные от Люсли деньги.

Иван Михайлович Люсли, разговаривая с Борянским, несколько раз посматривал на часы, как человек, который торопится и поэтому не может пускаться в долгие разговоры.

Он остался доволен краткостью своей беседы с Борянским и, выходя от него и садясь в свою карету, еще раз посмотрел на часы, которые показывали без двадцати минут два, и проговорил:

– Я еще успею…

Не более как через десять минут он подъехал к небольшому одноэтажному дому-особняку на Моховой улице.

– По-видимому, в этом доме был как будто съезд. У крыльца стояло несколько собственных экипажей и извозчиков, но съехались сюда, по всем признакам, отнюдь не гости.

В передней не было прислуги, она не выскакивала на крыльцо навстречу подъезжавшему экипажу.

На крыльце топтались какие-то чуйки, и некоторые окна были отворены и в них можно было видеть внутри дома свободно расхаживавших людей самых различных сословий. Тут были и щеголи, и бородатые купцы.

Больше всего было похоже, что в доме происходили похороны. В сущности, так оно и было в самом деле, только хоронили не человека, а его состояние, распродавали последнее, что у него было.

Этот дом принадлежал Максиму Геннадьевичу Орлецкому и продавался с аукциона вместе со всей находившейся в нем обстановкой.

Кто, собственно, был этот Максим Геннадьевич Орлецкий, никто хорошенько не знал. Не знали также, почему продается с аукциона его имущество – за долги или по какому-то другому случаю.

В «Петербургских Ведомостях» было помещено об этом аукционе объявление, и по этому объявлению в дом на Моховую съехались и сошлись разного звания люди.