И вдруг стало тихо, так тихо, что Санька решил: уши не выдержали, и он оглох.
И только минуту спустя до него дошло, что это умолк джин. Люди вновь загнали чудовище в подземелье, надев на горловину скважины нужную арматуру.
Санька побежал к вышке, падая и повизгивая от радости.
Отец стоял в кружке буровиков и что-то говорил, улыбаясь. По его чумазому лицу, как ртутные шарики, катились капли пота. Увидев Саньку, он сказал:
— Ну что, сын, продрог? А нам тут жарко было! Ох, и жарко!
— Чистые тропики, — с удовольствием подтвердил Рубакин, глядя на всех снизу вверх смеющимися карими глазами.
***
Домой приехали уже запоздно. Было морозно, но ясно, и в зеленоватом небе, точно медные шляпки гвоздей, светлели бесчисленные звезды.
Буровики гурьбой повалили в барак.
Отец приотстал от них, и Санька встревоженно спросил:
— Ты чего?
— Ничего. Голова немного болит. То ли устал, то ли газу наглотался. Сейчас вот подышу, и все пройдет. — Отец помолчал, потом добавил: — А ты ступай ужинать.
Санька не двинулся с места.
— Знаешь, пап, — неожиданно сказал он. — Я после школы в горный техникум пойду. В тот, где ты учился. Как ты думаешь?
Вместо ответа отец ласково потрепал Саньку по плечу.