Жаркие объятия разлуки - страница 30

Машина уже остановилась возле гаража, поочередно хлопнули две дверцы. «Значит, их двое», — подумала Вероника. Сердце ее колотилось так сильно, что она побоялась, как бы стук не услышали те, кто подходил сейчас к крыльцу. В утренней тишине мужские голоса звучали настолько ясно, что казалось, будто говорившие стоят в двух шагах.

— Спит еще, засранец… — отчетливо произнес один из них, и Вероника — о ужас! — узнала того самого милиционера — «корешка Володьку». — Обещал ведь, божился… В полседьмого подъезжай, говорил, я прямо на дорогу выйду, ты меня только подберешь…

— Куда там — квасили вчера полночи. Дрыхнет он еще, как пить дать… — отозвался другой голос, помоложе.

— Или со своей телкой кувыркается… Кости ей пересчитывает…

— С какой еще телкой? Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробней.

— А, подобрал себе какую-то… Малолетку белобрысую… Говорит, из Невельска вывез… А мне кажется, я ее рожу где-то на соседнем участке видел…

При этих словах у Вероники в груди все сжалось. Но не успела она ничего сообразить, как ранние гости принялись что есть силы колотить в дверь. Кажется, милиционер воспользовался штатной резиновой дубинкой (воистину универсальная вещь).

— Открывай, ты, босота!

— Хватит на массу давить!

Они подняли такой шум и грохот, что Веронике казалось, дверь сейчас разлетится вдребезги.

— Что он там — подох, что ли? — возмущался милиционер, не подозревая, насколько близок он к истине.

Нет, пусть они думают, что хотят, она ни за что не откроет. А ломать дверь они не посмеют, да им двоим это будет и не под силу. Вероника стояла в своем укрытии и терпеливо слушала крепкие матюги, доносившиеся из-за двери. Ей показалось, что это продолжается целую вечность. Но в конце концов задор у гостей пропал.

— Ну и хрен с тобой, козел жирный! — в сердцах воскликнул «корешок Володька». — Попадись мне только теперь — я тебе живо оформлю все, как по протоколу…

— Ничего. Проспится, сам приползет, как миленький, — добавил другой, и Вероника услышала топот ботинок по ступенькам.

Они уходили. Через некоторое время громко и сердито взревел мотор. Вероника заглянула в щелку между занавесками: круто развернувшись, желтый «газик» стремительно укатил за угол дома. Вскоре его тарахтение растаяло вдалеке, и над домом снова установилась тишина.

Чайник едва не сгорел. Когда Вероника вошла на кухню, он стоял, раскаленный докрасна, на плите и тревожно потрескивал. Понадобилось время, чтобы его остудить, потом еще время, чтобы он снова закипел… И только через полчаса Вероника смогла наконец пригубить долгожданный обжигающий напиток. Она сидела на террасе и задумчиво глядела за окно. Было уже семь часов утра — солнце вовсю светило над сопкой. После отъезда милицейской машины Вероника почувствовала, с одной стороны, облегчение, а с другой — острую тревогу за свое будущее.

Значит, этот гадкий мент ее узнал. И узнает опять, если встретит в городе на улице. Это будет лишь подтверждением его догадки, что она вовсе не из Невельска.

Это означало только одно: в городе ей появляться нельзя. Даже если после обнаружения трупа не будет составлен ее фоторобот, то приметы уж точно распространят по всем отделениям. А может, и расклеют афиши с подписью «ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК». Губы Вероники тронула горькая усмешка. Она теперь — преступник. Настоящая уголовница. И она должна скрываться от властей в лучших традициях дешевых детективных романов. Видел бы ее сейчас Максим! Не говоря уже о родителях…

Вероника допила кофе и вымыла за собой чашку.

Размышлять было некогда, да и особенно не о чем. Выбора у нее не было. Путь оставался только один — в Москву («Впрочем, в Москве я уже давно, — с горечью подумала Вероника, — живу в общежитии Ветеринарной академии и готовлюсь к вступительным экзаменам»).

Да, она должна поехать в Москву. Тогда прекратится гнусный обман, на который она пошла, не подозревая, как ужасно все обернется… На перекладных она доберется до ближайшей железнодорожной станции, потом на поезде до Южно-Сахалинска, а там сядет на самолет и…

Только сейчас до Вероники дошел весь ужас ее теперешнего положения.