Жаркое лето 1953 года в Германии - страница 2

Но шанс 1953 года был упущен, и решающую роль в этом сыграли июньские события в ГДР. К их истории мы и обращаемся, стараясь избегать устоявшихся догм и стереотипов.

Автор хотел бы выразить признательность своей супруге Наталье Платошкиной и Ирине Рубцовой, без чьей помощи появление этой книги было бы невозможным.

Некоторые западные ученые называют ГДР «нелюбимым ребенком Сталина». Это определение как нельзя точно отражает цели германской политики СССР в конце 40-х — начале 50-х годов. Советский Союз всеми силами пытался предотвратить раскол Германии, руководствуясь двумя основными, весьма прагматичными причинами. Во-первых, опыт Версальского договора 1919 года ясно показывал, что немцы как великая нация никогда не смирятся с унижением, и любые попытки диктовать Германии жесткие условия ведут только к росту националистических настроений. Без Версаля (с которым были несогласны 99 % немцев) Гитлер был бы невозможен. В свою очередь, германский национализм представлял угрозу прежде всего для СССР. Получались парадоксальные вещи: версальское унижение было продуктом США, Великобритании и Франции, а расплачиваться за ошибки западных держав пришлось Москве, которая, кстати, была против заключения Версальского договора. Вторая причина, определявшая стратегию и тактику СССР в германском вопросе 1949–1952 годов, была относительно новой. Советский Союз всеми силами пытался сорвать ремилитаризацию Западной Германии и включение ее в западный антисоветский блок. Причем тогдашняя логика Кремля и сегодня кажется абсолютно понятной: если одна Германия смогла опустошить в 1941–1945 годы половину СССР, то при помощи США (и особенно американского ядерного оружия) ФРГ могла бы добиться более «впечатляющих» результатов. И что характерно, опасения Советского Союза были отнюдь не беспочвенными: правительство ФРГ сразу же после своего образования 15 сентября 1949 года заявило о непризнании восточной границы Германии по рекам Одеру и Нейсе. Это означало, по сути дела, оспаривание прав СССР на часть Восточной Пруссии, которая с 1946 года была областью в составе РСФСР. И эту ревизионистскую линию Аденауэра полностью поддерживали западные державы-победительницы, особенно США.

В этих условиях СССР пошел на создание «своей» Германии в лице ГДР только в качестве ответной меры на учреждение ФРГ. Москва хотела лишь уравновесить западное преимущество, чтобы на равных продолжать игру на германском поле.

Если западные державы создавали ФРГ в тесном контакте с политическими деятелями только «своих» зон, то Советский Союз избрал здесь иную тактику.

На базе Восточной Германии было организовано движение Немецкого народного конгресса за единство и справедливый мир. Эта организация должна была представлять интересы всех немцев. Однако в Западной Германии деятельность Конгресса была сорвана оккупационными властями, считавшими эту затею «коммунистической подрывной пропагандой». Поэтому Конгресс постепенно превращался в предпарламент будущего восточногерманского государства, через который СССР отвечал на сепаратные действия США, Великобритании и Франции.

Весной — летом 1949 года на территории бывшего германского «рейха» развернулась гонка, в которой СССР был вынужден играть роль догоняющего. 8 мая 1949 года Парламентский совет (орган, состоявший из представителей ландтагов западных оккупационных зон) утвердил Основной закон (конституцию) Федеративной Республики Германии. Причем в этом документе говорилось о его действии для всей территории Германии. То есть советская оккупационная зона должна была просто присоединиться к Западной Германии на условиях последней. Советскому Союзу пришлось действовать, чтобы не остаться без козырей в германском покере.

29–30 мая 1949 года в Берлине собрался 3-й Немецкий народный конгресс (2088 делегатов, 647 их которых были из Западной Германии). Делегаты на конгресс избирались 15–16 мая на территории советской оккупационной зоны всеобщим и тайным голосованием (выборы в западных оккупационных зонах были запрещены). В выборах приняли участие 95,2 % населения Восточной Германии, из которых за единый список партий Антифашистско-демократического блока голосовали 66,1 %, а против — 33,9 % (или 4 080 272 человека)