Жаркое лето 1953 года в Германии - страница 4
Сильным ударом по СССР и его союзникам стало избрание лидера ХДС Западной Германии Конрада Аденауэра 15 сентября 1949 года федеральным канцлером (главой правительства) ФРГ. До последнего момента в Москве и Восточном Берлине не исключали, что этот пост может занять председатель СДПГ Курт Шумахер (социал-демократы получили на выборах в бундестаг 29,2 %, отстав от ХДС и его баварского «брата» Христианско-социального союза всего на 1,8 %). Конечно, Шумахер был, пожалуй, даже более рьяным антикоммунистом, чем Аденауэр. Но с другой стороны, лидер СДПГ шумно и активно выступал против раскола Германии и за скорейший вывод из страны всех оккупационных войск. Главное же было в том, что Шумахер яростно сопротивлялся планам включения ФРГ в западные военные структуры, так как понимал, что это окончательно похоронит все надежды немцев на воссоединение родины. Западные союзники, особенно США, относились к лидеру СДПГ с большой подозрительностью, а американский госсекретарь Д. Ачесон даже сравнил Шумахера с Гитлером за национализм и нетерпимость к взглядам, отличным от его собственных.
Напротив, Аденауэр был (причем не только в глазах Москвы) самым активным сторонником раскола Германии, так как он решительно выступал против нейтрального статуса объединенной страны. Для первого канцлера ФРГ безусловный приоритет имела ремилитаризация Западной Германии и ее равноправное вхождение в западные военные структуры, прежде всего НАТО. Аденауэр полагал, что сильная в военном и экономическом отношении ФРГ станет «магнитом» для советской оккупационной зоны и русским в конце концов не останется иного выхода, как с позором покинуть Германию.
Интересно, что к востоку от Эльбы теорию «магнита», только с другим полюсом, отстаивал «сильный человек» СЕПГ Вальтер Ульбрихт, которому было суждено определять судьбу ГДР до 1971 года. Ульбрихт считал необходимым использовать избрание Аденауэра канцлером, чтобы убедить Сталина в необходимости создания противовеса ФРГ в лице восточногерманского государства, которое своими успехами перетянет в «лагерь мира и народной демократии» Западную Германию. Причем, если основным козырем Аденауэра был начавшийся в ФРГ еще до ее образования экономический рост и улучшение условий жизни населения, то руководство СЕПГ делало упор на необходимость скорейшего объединения Германии и вывода с ее территории всех иностранных войск. В то время подобное апеллирование к национальным чаяниям немцев имело определенный успех в Западной Германии и вызывало серьезное беспокойство у Аденауэра и западных держав.
«Национальная линия» СЕПГ была согласована со Сталиным, а во многом даже исходила от советского лидера. Еще в середине 1948 года Москва настраивала СЕПГ в пользу отказа от учреждения собственного государства и указывала на необходимость усиления «национальной агитации». Сталин требовал от немецких коммунистов активнее привлекать к борьбе за воссоединение Германии бывших членов НСДАП и офицеров вермахта. Он даже высказывал мысль о воссоздании НСДАП с измененным названием и без милитаристской программы (именно эта идея нашла свое воплощение в образовании НДПГ)[3]. Воспитанные на интернационализме и отрицании «прусского милитаризма» лидеры СЕПГ восприняли советы Сталина с удивлением (будущий президент ГДР В. Пик отмечал, что они напоминали «нацистские лозунги»).
На самом деле в такой политике СССР не было ничего нового. Сталин говорил о «легитимном» германском национализме в речи, посвященной 24-й годовщине Октябрьской революции в ноябре 1941 года. В тяжелейший для СССР момент, когда вермахт стоял у ворот Москвы, советский лидер публично оправдывал занятие в 1936 году демилитаризованной Рейнской области и даже «аншлюс» Австрии в 1938 году как «собирание немецких земель». Во время войны Сталин изрек ставшую афоризмом фразу «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается». Созданный в СССР в 1943 году «Национальный комитет Свободная Германия» провозглашал не социалистические, а национальные лозунги, что очень настораживало западных союзников (американцы, разрабатывавшие планы раздела и деиндустриализации Германии, удивлялись, что пострадавшие от этой Германии русские так предупредительно относятся к немцам). После окончания войны компартия Германии под влиянием «советских друзей» прямо заявила в своем первом публичном воззвании 11 июня 1945 года, что навязывание советской системы немцам неправильно, так как не «отвечает современным условиям в Германии»