Жажда - страница 9

Последовал круг рукопожатий, и потом Джим уже пробирался сквозь толпу. Он шел, бросая взгляды на обряженных в цепи и ошейники с шипами, возможно, также как и все эти готы пялились на него с танцпола: Какого черта ты здесь забыл?

Похоже, ливайсы и чистая фланелевая рубашка оскорбляли их «кожано-кружевные» чувства.

Джим выбрал траекторию подальше от Голубого Платья, и, оказавшись на улице, сделал глубокий вдох, будто прошел своего рода испытание. Но холодный воздух не принес желаемого облегчения, и когда он направился к задней парковке, его рука потянулась к нагрудному карману.

Он бросил курить, но даже год спустя рука непроизвольно тянулась за красным Мальборро. Его долбаная привычка была словно ампутированная конечность с фантомной болью.

Он повернул за угол и вышел на парковку, проходя мимо ряда машин, припаркованных передом к зданию. Все они были грязными, их крылья - покрыты технической солью и месячной грязью. Его грузовик, в самом конце третьего ряда, ничем от них не отличался.

По пути он оглядывался по сторонам. Эта была плохая часть города, и если на него нападут, он, по крайне мере, предпочитал видеть нападающего. Не то, чтобы он избегал хорошей драки. Он прошел через их множество в ранние годы, потом его тщательно тренировали в вооруженных силах, к тому же, благодаря его дневной работе, он находился в отличной форме. Но всегда важно…

Он замер, когда вспышка золота мелькнула на земле перед ним.

Сев на корточки, он поднял золотое колечко – хотя нет, это было кольцо для пирсинга, подобными те готы прокалывали свои тела. Он отскреб грязь и пробежался взглядом по машинам. Уронить мог кто угодно, и оно было не особо дорогим.

– Почему ты ушел без меня?

Джим застыл.

Черт, голос был также сексуален, как и все остальное.

Выпрямившись в полный рост, он повернулся кругом и взглянул поверх автомобильных багажников. Голубое Платье стояла примерно в десяти ярдах, прямо под охранным освещением – что заставило его задуматься, почему она всегда выбирала освещенные места?

– Здесь холодно, – произнес Джим. – Тебе лучше вернуться в клуб.

– Мне не холодно.

Разумеется. Точнее будет сказать, адски горячо.

– Ну… я пойду.

– Один? – Она подошла ближе, её каблуки оставляли следы на мягком асфальте.

Чем ближе она подходила, тем привлекательней становилась. Черт, её губы были созданы для секса, темно-красные и приоткрытые, а эти волосы…. Он мог лишь представлять, как они рассыпятся по его обнаженной груди и бедрам.

Джим затолкал руки в карманы джинсов. Он был намного выше девушки, но её походка, как неожиданный удар под дых, обездвижила его грязными мыслями, пылкими замыслами; уставившись на её совершенную бледную кожу, он гадал, была ли она такой же мягкой на ощупь, как казалась. И что скрывалось под этим платьем. Каково будет ощущать её под своим обнаженным телом.

Когда она остановилась прямо перед ним, он был вынужден сделать глубокий вдох.

– Где твоя машина? – Спросила она.

– Грузовик.

– Где он?

В этот момент холодный ветерок донесся с переулка, и она поежилась, поднимая стройные красивые руки, чтобы обнять себя. Её темные глаза, столь обольстительные в клубе, внезапно стали молящими… от неё было невозможно отвернуться.

Он собирался это сделать? Он собирался окунуться в эту женщину, как в омут, пусть даже на короткое время. Собирался?

Налетел ещё один порыв ветра, и она притопнула одной шпилькой, потом - другой. Джим снял кожаную куртку и сократил расстояние между ними. Не разрывая взгляда, он окутал её тем, что согревало его.

– Машина там.

Она потянулась и взяла его руку. Он повел её за собой.

Форд Ф-150 не слишком подходил для занятий сексом, но в нем было достаточно места, и, что более важно, он мог предложить ей лишь этот пикап. Джим помог ей забраться внутрь, затем обошел машину и сел за руль. Двигатель завелся быстро, и он выключил кондиционер, прекращая поток холодного воздуха, пока двигатель не прогреется.

Она пододвинулась на сиденье к нему, её грудь приподнялась под туго облегающим платьем, когда она приблизилась.

– Ты очень добрый.

Он себя таким не считал. Особенно не сейчас, с тем, что было у него на уме.