Жажда Веры - страница 4

В отличие от своего упертого древнего семейства он, кажется, был готов перейти на сторону вампиров-гуманистов, чтобы вместе с людьми строить лучшее общество, общество после Пандемии. Из-за того, что рухнула экономика Раскеты, у Талевых вечно не хватало средств на все, а они привыкли жить на широкую ногу. Алии же были богаты и известны среди вампиров не только лояльностью к людям, но и способностью делать деньги из ничего.

Так выгода и долг или взаимная симпатия? Или все вместе?

Вера отодвинула от себя тарелку с недоеденной рыбой. Ей стало не по себе. Ощущение, что все в зале на нее поглядывают. Она чувствовала их взгляды, но оборачивалась — и видела, что каждый занят своим делом. Кто-то ел, кто-то беседовал. Играла мягкая тихая музыка, живые музыканты на маленькой полутемной сцене. Ворковала в микрофон невысокая смуглая певица, явно нездешних кровей. Допив свое вино, Вера встала, и увидела, что на пол упал глянцевый черный прямоугольник, на котором золотом было вытеснено название — «Златая кровь» и номер. Непохоже на обычный телефонный, сильно короче, и начинался не с единицы, как принято в Раскете, а с шестерки. Вера наклонилась, подобрала прямоугольник и поднесла к глазам. В носу слегка защекотало, и вампирша узнала запах Деметрия. Проклятый егерь подсунул ей свою визитку с вызывающим, броским названием. Маловероятно, что он задумал расстроить свадьбу с Альбертом настолько заранее, что даже приготовил фальшивые визитки! Вера аккуратно положила карточку в клатч. Разберется позже. Покажет Альберту, вот что! У него наверняка найдется ответ, кто среди живущих настолько недоброжелателен к нему, или к его делам, или, может быть, к институту. А может, к семье…

Положив две крупные купюры в аккуратную папочку со счетом, Вера прошла по сходням на берег, поднялась к проспекту. Пахло уже не рекой, а не остывшим после солнечного дня бетоном, близким дождем и немного — машинами, что сновали здесь повсюду, как деловитые разноцветные жуки.

Вера почувствовала голод. Настоящий голод, который сложно утолить человеческой едой. По-хорошему, надо было вернуться в гостиницу, под крыло верного Игория, уже наверняка распаковавшего для нее первый контейнер крови. Но Вера нетерпеливо достала из клатча телефон и почти не глядя ткнула в первый контакт. Маленький дисплей высветил имя Альберта, но ответа не последовало. Занят. Уже ночь, а он все еще на работе. Конечно, он ее не встретил!

Она дождалась автоответчика. «Темной ночи, живые или нежить, — сказал приятный мужской голос, — я немного занят, но у вас есть шанс меня заинтересовать. Тридцать секунд. Время пошло!»

Даже на записи Вера слышала приятные и чуть будоражащие нотки в чуть насмешливом низком голосе. У Альберта обаяния было на десять вампиров или на пятьдесят людей, никакому Деметрию не сравниться.

— Ал, ты еще в институте? Я… я еду к тебе, — сказала вампирша без особой надежды, что он ответит.

Дисплей погас. Но почти тут же телефон дрогнул от вибрации, ожил, засиял, и родной голос произнес:

— Я дома, малышка. Но у меня тут небольшой мальчишник. Ты ведь не против?

— Я… могу приехать? — тут же оробела Вера.

— Неееет, — засмеялся Альберт, — в этом и смысл мальчишника! Никаких будущих жен!

И тут же добавил куда серьезнее:

— Прости, малышка. Уверен, тебе не понравится наша суровая мужская компания.

На заднем плане отчетливо прозвучал женский смех. Вера ощутила в груди холод и пустоту, когда услышала его. Понятно, чем они там занимаются. Пригласили стриптизерш или каких-нибудь других шлюх, может быть, даже разопьют парочку особенно «сладких» на всю компанию. Мерзость. Да, Альберт прав: ей бы не понравилось. Но ведь он все-таки другой, он из тех, кто еще не пришел к гуманным идеям, он в конце концов мужчина… Альберту предстоит не только заключить брачный договор, но и отказаться от живой крови. Поэтому он и устроил напоследок это непотребное сборище…

Мысленно оправдывая Альберта всеми средствами, Вера нажала отбой. Даже не попрощавшись, даже не сказав, что скучала.

Неприятно, но не смертельно. Выгода и долг. Иди в гостиницу, сиди там одна с бокалом крови, сиди и думай о долге перед двумя семьями, перед всеми вампирами и человечеством, и ничего больше.