Желание сокола (ЛП) - страница 44

Он медленно провел ладонью по ее бедру.

— Мы бы прекрасно подошли друг другу.

Фоко осторожно погладил ее ногу и двинулся обратно к бедру.

— Хотя твой нрав и пылкость способны кого угодно спалить дотла, мне они вреда не причиняют.

Только бы не поддаться его ласкам. Он-то, может, и останется целым и невредимым, а как насчет нее? А ведь этот человек только что ласкал ее ноги и бедра, не дотрагиваясь лишь до места их соединения.

— Хотя кое-кто может счесть твои своенравные манеры раздражающими, я нахожу их интересными.

Лионесс, наконец, удалось перевести дыхание и спросить:

— Если ты находишь их такими интересными, почему я сижу на цепи, словно зверь?

От его беспорядочных ласк внизу живота зарождалось пламя.

— Потому, что хочу сохранить твою жизнь.

— Мой отец ни за что не даст согласия на такой брак.

Он пальцем прочертил дорожку меж ее грудей.

— Чтобы сохранить Таньер, твой отец выдаст тебя за первого попавшегося, кто попросит твоей руки.

— Я не хочу мужа, который будет видеть во мне лишь средство для получения собственности.

— Собственности? Да на кой черт мне сдалась еще одна крепость?! — он протянул руку к распахнутому воротнику ее куртки. — У меня полно собственной земли.

Его пальцы обжигали ее кожу даже сквозь тонкую ткань сорочки, надетой под куртку. Чтобы отвлечься, Лионесс пустилась в пустопорожние рассуждения.

— И ты бы обходился со мной немногим лучше, чем с прислугой.

Фоко поднял бровь, изобразив удивление. Затем он поднялся и разорвал спереди ее куртку.

— Я еще не обходился с тобой подобным образом.

Не успела Лионесс понять, что он собирается делать, как Фоко резко приподнял ее и стащил разорванную одежду.

— Перед прислугой я бы не стал преклонять колени и клясться в верности.

Он швырнул разорванную одежду через всю палатку, словно бесполезную тряпку, и задумчиво спросил:

— Мне снять остальное или ты признаешь очевидную истину?

Твердо намереваясь сохранить при себе тонкую сорочку, защищавшую ее кожу от прохладного ночного воздуха и прикосновений этого человека, Лионесс скрестила руки на груди, молясь, чтобы Фоко не разглядел, как пылает ее лицо.

— Фоко, не надо! Я боюсь тебя.

— И в данный момент у тебя есть для этого все основания, — он толкнул ее обратно на тюфяк и набросил на них обоих покрывало. Рис опять положил ладонь ей на бедро.

— Давай начнем все сначала.

— Ты убил множество людей.

— Да, это так, — он и не думал убирать свою руку. — Нравилось мне это или нет, но во имя Бога и короля, я всегда выполнял свой долг.

— Тебя зовут Приспешником Дьявола.

— Только те, у кого есть причина меня бояться или ненавидеть. Это часть моей репутации. Всего лишь сплетни, распускаемые, дабы отпугнуть ненужное внимание. И пока эти байки на слуху, я буду использовать это для собственной выгоды.

— Это не просто байки. Ни одна живая душа не может приручить такую дикую птицу, как беркут. Ты, должно быть, пользуешься нечистой силой.

— Вздор! — он просунул ладонь ей под ягодицу и замер. — Я — Фоко. Я — Сокол. Как ты думаешь, чем я занимаюсь, когда не служу королю?

Не дождавшись ответа от девушки, он продолжил:

— Я выращиваю и обучаю соколов, ястребов и беркутов. Мой отец и дед занимались тем же.

— Мне говорили, что в битве ты и твои люди деретесь, словно одержимые. Не ведая жалости.

— Жалость? В бою?! Мне случалось сражаться бок о бок с твоим отцом. Ты когда-нибудь видела, как он дерется? — Рис тихонько рассмеялся. — Твой отец в бою сам похож на демона.

Она пыталась изыскать довод, который Фоко не смог бы оспорить. Нечто такое, что могло бы убедить графа в неблагоразумности задуманного им союза. Человек, жестоко разделавшийся с собственной женой и ребенком, вполне может в припадке ярости убить и ее.

Он запустил руку ей под рубашку, погладив сперва бедро, а потом живот.

— Ну, так как? Думай быстрее.

Да она и дышала-то с трудом, а тут думать! Никто, кроме ее служанки, никогда не касался обнаженной кожи Лионесс. Руки у графа были мозолистые, но нежные и теплые. Ошеломительно! Лионесс судорожно всхлипнула, когда ладонь Риса плавно прошлась вдоль ребер, а пальцы скользнули под грудями.