Железное поле - страница 8

.

Практически, пожалуй, восемьдесят, а то и девяносто процентов русского оружия для поля Куликова было изготовлено из металла Железного Поля. Во-первых, Русь в то время не имела другого столь крупного источника сырья, тульские "кладовые" находились вблизи Дикого Поля, на котором пиршествовала ханская конница. Разве допустил бы враг, чтобы у него под носом ковали мечи и копья! Обязательно нашелся бы лазутчик, поспешивший "за ханской милостью". Во-вторых, опытные металлурги и ковали в сопредельных с Диким Полем землях частью были перебиты, частью уведены в полон — захватчик сам нуждался в мастерах. Тогда как ремесленный цех Железного Поля урону почти не понес: Батыева тьма до этих болот не доскакала. В-третьих, Устюжна Железопольская в упомянутые годы в составе Угличского княжества отходила к московскому великому князю. А Москва явилась закоперщиком Куликовской битвы. Поставьте себя на место великого князя: вы собираетесь нанести врагу сокрушительный удар и скрытно копите силы. Где еще, как не на окраине вашей вотчины, среди болот, подальше от глаз и ушей баскаков, вы станете готовить оружие, когда там для подобного дела все условия? Ведь отковать требуется не десяток штук, надо, так сказать, наладить серийный выпуск! Как его потом вывезти? Зимой — на подводах, летом — на судах.

Как известно, в сражении у Непрядвы и Дона участвовали и белозерские полки."…приспели князи белозерские, — говорится в "Сказании о Мамаевом побоище", — подобны суть воинам крепким, вельми доспешни и кони воински нарядены под ним". Снарядило дружинников в поход, сшило им кольчуги железные и шапки железные, чтобы были ратники "вельми доспешни", вооружило воинов и слово напутственное им вслед прокричало — Железное Поле.

В нашем грибном и клюквенном краю от века к веку все больше добывалось болотной руды, выпекалось кричных "пирогов" и выдавалось на-гора железных поделок. В пятнадцатом — семнадцатом столетиях в районе Железного Поля имелось свыше семисот кузниц, в которых ежегодно перерабатывалось от тридцати до сорока тысяч пудов кричного железа. Однако не станем забегать вперед. Обо всем по порядку.

Хотя в хозяйственных актах пятнадцатого века встречаются лишь отдельные упоминания о железопольских кузнецах, но век уверенно "шествовал путем своим железным". Об этом свидетельствует археологический материал и то, уже отображенное в исторических документах наследство, которое получило шестнадцатое столетие от пятнадцатого. Например, только в двенадцати дворцовых — езовых волостях Белозерья действовало около двухсот крестьянских горнов.

В 1567 году в Устюжне проживало свыше четырех тысяч пятисот человек: в посаде числилось 976 дворов, два монастыря со слободками, восемнадцать церквей; на Торговой площади в двух рядах размещалось 124 лавки. Здесь одних только кузнецов (не считая молотников, котельников, гвоздарей) было семьдесят семь (всего же металлообработкой занималось 163 человека). В 1571 году во время эпидемии чумы вымерла вся заижинская часть города. Поэтому в 1597 году население посада составило лишь две тысячи человек. И тем не менее тут: тридцать четыре кузнеца, шестьдесят шесть молотников, двенадцать угольников и т. д. Для сравнения скажем, что в Пскове тогда был всего один кузнец (проживало там еще несколько медников и замочников, один оловянишник и один гвоздочник), а в Казани — три (имелся еще один замочник, один ножевник и один котельник). Как правило, ремесленник сам и торговал своим товаром. В Устюжне в половине случаев два мастера владели одной лавкой. Разумеется, находились и такие, которым принадлежало две-три, а один держал на Торговой площади даже пять лавок.

Конечно, той эпохе свойственно и широкое совмещение профессий: гвоздарь в хозяйственных актах иной раз называется кузнецом, кузнец — судовщиком, плотник — сапожником и молотником.

Сородичи, да и все окружающие, относились к кузнецу с заметной почтительностью, даже и не будь он для своей деревни или посада выдающимся человеком. Изначальное уважение к ковалю определялось, пожалуй, не столько личными достоинствами, сколько самой его профессией. Хотя, с другой стороны, от мужика или парня, овладевшего ремеслом кузнеца, требовалась определенная линия поведения: он должен был быть самых положительных качеств. Устное народное творчество, а затем, наследуя его традиции, и литература почти всегда благоволят к кузнецу: в нем сила сочетается с добротой, ум с чувством справедливости, он обыкновенно верный помощник и надежный друг. Такой образ профессии создан в глубине тысячелетий славянским язычеством (идя дальше, можно начинать с язычества индоевропейского).