Железное сердце - страница 9

— Извинений? Ну не-ет, этого будет очень мало, — кривил губы Бостон и радужки его глаз снова расплывались, затягивали, лишали воли и требовали немедленной капитуляции. — Ты должна вернуть мне хорошее настроение. Придешь вечером ко мне домой… часам к десяти. Мне понравилась твоя грудь и я хочу оценить все остальное. Но обещаю — буду нежным и страстным, — издевательски ухмылялся он. — Хотя ты и не заслужила. А потом, так и быть — живи спокойно.

Люба огляделась по сторонам и заметила что, конечно же, вместо лекции сокурсники с огромным вниманием следят за их разговором. К счастью, сидели все далековато, так что вряд ли слышали подробности. Это ничего не меняло, но Люба всегда предпочитала обходиться без свидетелей.

— Пошел вон, — приглушенно ответила Люба и когда преподаватель, взмахнув руками, обратился к сидящим по другую сторону аудитории студентам, подхватила тетрадку, сумку и быстро пересела на ряд ниже, к счастью тоже совсем свободный.

Через пару секунд Бостон оказался рядом, причем обходить он не изволил, а просто оперся рукой об крышку стола и перемахнул через ряд, с грохотом приземляясь ниже. Снова сел на соседнее место. Люба еще с надеждой, будто в попытке попросить помощи взглянула на преподавателя, тот покосился на них и наверняка видел, что вытворил Бостон, но никак не отреагировал. Просто продолжил лекцию, будто ничего и не случилось. Похоже, тут не только ректор старательно закрывал глаза на вызывающее поведение Казанцева.

— Думаю, тебе не понадобится много времени, чтобы понять — проще заслужить мое прощение и извиниться тем способом, которого я хочу, чем мечтать, будто ты можешь меня победить. Хрена с два! Ты разве не заметила, что меня здесь просто некому остановить?

Люба перестала притворяться, что ей все фиолетового и снова повернулась к нему. Она внимательно и безо всякого смущения рассматривала удивительные глаза, узкие губы, которые и в ухмылке смотрелись почти привлекательно, совершено чистые щеки без единого следа щетины и загар, такой ровный и правильный, будто его нанесли кистью.

Красивое существо, даже несмотря на то, что крайне порочное и разбалованное. Больше всего пугал этот охотничий азарт в глазах, будто для Бостона все происходящее являлось просто этапом очередной игры. Возможно, так и было, судя по всему, он не привык к отказам ни в какой области. Любе стало обидно, что по совершенно непонятной причине ей приходится жить в обществе, где любому мелкому деспоту с деньгами позволено все.

И конечно он прав, тут не от кого ждать защиты. Как сказала Катя? Бостон может среди белого дня нашинковать толпу людей прямо на центральной городской площади и ему за это ничего не будет.

Вместо ответа Люба схватила свои вещи, встала и пошла к выходу из аудитории.

— Эй, новенькая! Ты куда? — изумился преподаватель. — Ты слышишь? Что за манеры?

Люба сжимала губы, чтобы не расплакаться и упрямо шла дальше. Надо же, просто удивительно, что существует неподобающее поведение, которое местные преподаватели имеют желание заметить.

— Эй, Стародубцева, не советую злить того, кто станет принимать у тебя зачет! — в голосе лектора появилось возмущение, но сейчас не осталось ничего более важного, чем раз и навсегда убраться от источника угрозы.

Да и вообще Любе было на все плевать. Она вышла из аудитории, а потом из здания университета и уехала домой, ни разу не оглянувшись.

В универ она больше не вернулась.

И снова потекли спокойные дни в тишине и безопасности за сплошным забором дядиного участка. Конечно, хотелось, чтобы о своих решениях не нужно было ни пред кем отчитываться, но это невозможно, хотя неделя, которую родственники выдержали без расспросов, позволила Любе, по крайней мере, успокоиться и собраться с силами, необходимыми для отстаивания своих прав. Сложнее всего пришлось в разговоре с дядей. Тетя Диана, конечно же, чувствовала ответственность за взятых к себе племянников, но так как ее собственные дети были еще маленькими, по контрасту она считала Любу уже достаточно взрослой, чтобы принять без возражений практически любые ее бзики. С дядей было по-другому…