Железные ворота - страница 30

Госпожа Иоанна попросила мужа объяснить ей вразумительней, какую пользу может принести встреча с этим типом.

— Большую, очень большую! Вот увидишь…

Его оптимизма не разделяла даже Измини. Это особенно задевало его: ведь если Измини потеряет веру, то всему конец. «Его ждет любимая девушка, значит, он вернется. Если бы у Измини было хоть малейшее сомнение, она бы не строила свою жизнь на вере в его возвращение… И даже это, Иоанна, тебя не убеждает?» — сказал он как-то жене. Поэтому господин Харилаос часто смотрел в глаза Измини. Он словно хотел проникнуть в глубину ее мыслей. «Почему молодежь такая слабая, что ищет поддержки у нас, стариков?»

Заходит золотисто-красное солнце и освещает лицо господина Харилаоса. Его голубые глаза блестят.

— Когда я убеждал судей в его невиновности, я не просил у них снисхождения… О чем ты сейчас думаешь? Скажи мне правду.

— Он вернется, — убежденно проговорила Измини.

— Да, непременно. Ты сказала это от всего сердца! Благодарю тебя.

Господин Харилаос не спеша вышел из дому. Миновав ворота, он ускорил шаг и направился вверх по улице. Вскоре показалась и Измини; вид у нее был такой, будто она вышла на минутку в киоск напротив или еще куда-нибудь по соседству. Но она последовала за господином Харилаосом, стараясь держаться от него на расстоянии. День был тихий и солнечный. Сегодня перед уходом господин Харилаос старался ничем не выдать своего волнения. Он долго собирался, смотрел на часы, рылся в ящиках письменного стола, что-то искал, пересчитал деньги в кошельке, спросил Измини, не заметила ли она чего-нибудь подозрительного около дома.

Всю дорогу Измини с равнодушным видом наблюдала за людьми, шедшими позади господина Харилаоса. Судья же ни разу не оглянулся, нигде не остановился. Прохожих было много, как за всеми уследить? Измини с грустью смотрела на снующих по улице людей — над ними не висит приговор. Сотни томительных дней прошли, и неизвестно, сколько еще пройдет. Сотни домов строятся, а Ангелос не построил ни одного. Пусть ничего не строит, только бы остался жив. Лишь бы находился в безопасности, спокойный и беззаботный, пусть даже и не вспоминает, что где-то есть люди, которые любят его. Когда Ангелос уходил в горы, она носила еще черный гимназический фартук. Они столкнулись с ним на лестнице, он пришел проститься с родными. Из дому они вышли вместе, обмениваясь скупыми фразами. О чем им было говорить? Они продвигались по узким улочкам с трудом, словно врезаясь в ночную тьму. Наконец она не выдержала и повисла у него на шее, устав от непосильной тяжести, которую так долго несла на своих слабых плечиках. Они не проронили ни слова. И так все было понятно. У забора склада, что за вокзалом, они поцеловались. По соседней улице прошел немецкий грузовик.

Она все крепче обнимала его. Совсем забыла о времени. Потом, вспомнив, что Ангелос должен уйти, она сказала «до свидания» и отпустила его. Отныне и впредь он будет идти один. Она не двигалась с места, пока он не скрылся из виду. Вкус его поцелуя она ощущала на своих губах все то жаркое лето, когда кончала гимназию и в городе проходили бурные демонстрации…

Господин Харилаос пересек улицу Патисион. Он посмотрел на часы.

И сейчас она чувствует еще вкус того поцелуя. А вдруг она увидит его сегодня?.. Ангелос вернулся с гор загорелый, с черной бородой. Она опять повисла у него на шее, и они были вместе, вместе шагали с флагами по улицам, кричали «ура», пели песни, и она, радостная и восторженная, думала: видно, это и есть то, что люди называют счастьем. Однажды они с Ангелосом поймали себя на том, что резвятся, как дети; они переглянулись и разразились веселым смехом. Потом снова начались гонения на таких, как Ангелос, но она, подобно многим, считала, что эти напасти скоро прекратятся. Ангелос тогда углубился в занятия; сидел над книгами дни и ночи, чтобы быстрей получить диплом. «Я не успел из-за войны, и теперь мне надо наверстать упущенное», — говорил он. Даже по пути в Политехнический институт ему приходилось прибегать к мерам предосторожности, и пока он сдавал экзамены, она с бьющимся сердцем ждала его на мраморных ступенях у входа в институт. Когда он защитил наконец диплом, то весело сбежал по лестнице и крепко пожал ей руку. Они решили созвать друзей и отпраздновать это событие. Но пирушка не состоялась, потому что через два дня к ним в дом пришли полицейские. Господину Харилаосу удалось разузнать, что его сына и еще несколько человек обвиняют в каких-то преступлениях, якобы совершенных в период оккупации. И тогда они поняли, что война не кончилась. Но никогда она не задумывалась над тем, как ей жить дальше, раз Ангелоса преследуют, и никогда не задавалась вопросом, должна она его ждать или нет. Все сложилось само собой. И даже сейчас она не говорит: «Я жду». Просто иначе и быть не может…