Железные желуди - страница 6

- Зачем, батюшка, вещуна лаской своею княжеской ода­риваешь? - обеспокоенно спросил Далибор. Он, как и Не­крас, думал, что отец повелит сечь приблудного калеку свежей лозой, гнать в шею, а получается невесть что.

- Пускай сидит на Темной горе, - глядя сыну прямо в глаза, сказал Изяслав. - Надо нашей Новогородокской зем­ле с Миндовгом поладить, даже в побратимство вступить. Сегодня он самый сильный и пока что самый удачливый кунигас на Литве. Миндовг, как и все его единоплеменни­ки, язычник. Пусть же смотрит и знает, что мы, новогородокцы, можем разных богов почитать: молимся Христу, но не гасим и огонь, зажженный Перуном. - Он положил тя­желую руку Далибору на плеча. - К Миндовгу посылаю тебя, сын. Вместе с воеводой Хвалом будешь выведывать, вынюхивать, чем живет Литва. Будь остер глазом и тверд сердцем. Потом все мне расскажешь. Верю в тебя, как... ну, словно я поселился в твоей душе и ее дыхание слышу.

Далибор, тронутый этими словами, прикусил губу, низко поклонился отцу.

ІІ

- Почему отец меня не захотел вместе с тобою послать? - взволнованно спросил у брата Некрас, как только они ос­тались одни.

- Не знаю, - сочувственно качнул головой Далибор и, глядя на башню, возвышавшуюся над детинцем, предло­жил: - Давай-ка туда. Взглянем, где она, та Литва.

Они взобрались на самый верх башни, еще не подведен­ной под свод. Огромные валуны, свезенные из глухих уро­чищ, грели под палящим солнцем свои шершавые бока. Много холода впитали в себя камни, но человек собрал их воедино, навеки склеил-скрепил друг с дружкой известью, и они были уже стеной, башней, наливались теплом и си­лой, чтобы потом, когда пойдет на приступ враг, устоять в самом лютом огне.

Братья на какой-то миг почувствовали себя птицами, взлетевшими над родным городом. Далеко было видно с высоты. Новогородокский детинец располагался на высо­ком холме, но люди подняли его еще выше, наносив земли и камней. На соседнем, более плоском холме блестел раз­ноцветными окнами богатых усадеб, гремел молотами и молотками кузнецов предместный город - посад. Как два гнезда одной могучей птицы были они - посад и детинец Новогородка.

С севера и запада детинец был обведен рвом - деготно-черная вода в нем маслилась под солнцем. Рядом со рвом грозно возвышался земляной вал, надточенный дубовой стеной. Внутренний скат вала был вымощен камнем. В посаде над храмом Бориса и Глеба сиял большой сереб­ряный крест, осеняя христианское кладбище: там предава­ли земле только горожан последнего поколения. Их деды и прадеды лежат в поросших лесом языческих курганах, обильно разбросанных вокруг Новогородка.

- Если б я начинал строить наш город, то непременно поставил бы его на Немане. Почему нашим пращурам взбрело селиться в отдалении от реки? - в глубоком раз­думье промолвил Далибор, - Товары с Варяжского моря и из Руси к нам надо везти посуху на фурах да на санях. Я сам изведал, какой это горький пот, когда шел с отцовским обозом из Менска.

Некрас, глядя из-под ладони вдаль, неуверенно произнес:

- Может, боялись реки.

- Боялись реки? - усмехнулся Далибор. - Разве можно бояться реки, воды, бояться Немана? Впрочем, река - доро­га, а в дороге встречаются не только добрые люди. Пошли, Некрас, на вал. Там - я вчера видел - земляника поспела.

Братья проворно спустились с башни, побежали к валу: Далибор, как всегда, впереди, Некрас - за ним. По веревоч­ной лестнице, которую сбросил им вой-стражник, взобра­лись на вал, на бревенчатую стену, потом, обдирая животы, соскользнули со стены на внешнюю сторону вала. Там пол­зали на коленях по траве, бросали в рот крупные, выспеленные солнцем ягоды. В самом разгаре был звонкий лет­ний день. Раскаленное солнце плыло над Новогородком, над детинцем и посадом, над лугами и пущами, над курга­нами, стерегущими вечный сон дедов-прадедов. Вой на стене щурился, часто моргал, но и сквозь веки видел сле­пящий, червонного золота, круг. Пчелы вылетали из лес­ных чащ, пили разлитый в знойном воздухе пьянящий аро­мат, садились то на один цветок, то на другой и грузно воз­вращались обратно, к бортным деревам, из дупел которых сочился-истекал искристо-желтый мед. Не лишенный вооб­ражения вой представил себе, как муравьи, мошки с разных сторон устремляются на влекущий запах и ... вязнут в меду, гибнут.