Железный Человек. Латная перчатка - страница 35

Тони с трудом втянул воздух:

– Два момента.

Мандарин удивленно кивнул.

– Однако, в вас есть внутренняя сила, Тони Старк. Хотя я сомневаюсь, что у вас хватит сил, чтобы эти два момента обозначить словами.

Тони закашлялся, а потом сел и произнес:

– Я знаю типаж людей вроде тебя, Мэнди.

И пока Мандарин застыл в ярости, вновь услышав это прозвище, он продолжал:

– А еще я знаю, на что способны такие люди. Поэтому я даже не думал пить воду.

Тони догадался, что такой хитрец, как Мандарин, добьется своего любыми способами, в том числе отравит воду соперника, дающую ему силы. Поэтому Тони провел простой эксперимент, капнув воды на траву. Трава тут же пожелтела, чего не случилось бы, если бы вода в бутылке была безопасной, и он понял, что пить ее нельзя.

– Он не пил воду... – пробормотал Мандарин, – но ведь это значит...

– Пожалуйста, говори полными предложениями, – пожурил его Тони. Потом он резко ударил Мандарина по голове клинком, который, конечно, не был таким тяжелым, как Тони пытался изобразить. Особенно когда он вынул вольфрамовый брусок, который был запрятан в полой рукояти. Еще одна из типичных мандариновских уловок.

Мандарин опрокинулся навзничь, почувствовав в голове боль более острую, чем от удара молнией, но, падая, он успел произнести:

– Фрэдди! Aidez-moi!

Тони не был удивлен этим поворотом событий. Он легко мог догадаться, что такой выпендрежник, как Мандарин, не упустит возможность записать смерть знаменитого американца. А кого еще ему брать с собой, как лейтенанта?

Тони сильно наступил на правое запястье Мандарина и стянул свое кольцо с его пальца.

– Это мое, – произнес он, надевая кольцо на мизинец и поворачивая корону на сорок пять градусов, прежде чем положить большой палец на драгоценный кристалл. Кристалл засветился красным цветом.

«Черт, – подумал Тони, – нужно, чтобы он светил зеленым».

Мандарин каким-то образом глушил радиосигнал.

– Фрэдди! – позвал Мандарин. Глаза его практически закатились. – Убей...

Старк треснул Мандарина по голове прежде, чем он договорил, поскольку Тони не сомневался, что фраза все равно окончится оскорблением. Он сомневался, что полная фраза Мандарина будет звучать как: «Убей-дительно прошу тебя пригласить этого очаровательного гостя на нашу маленькую вечеринку террористов».

Мандарин был оглушен и, скорее всего, контужен, однако успел произнести несколько связных слов, прежде чем отключился окончательно:

– Это ничего не меняет. Сейчас появится Левек. Мой тренированный лягушатник убьет вас, Старк.

Из леска внизу слышался громкий треск. Каждый звук сопровождался французской бранью.

– А это – второй момент, – произнес Тони. – Я немного передвинул твою ловушку.

Человека вроде Фрэдди Левека вряд ли способна надолго задержать обычная ловушка, поэтому Тони то ли бросился, то ли пополз через поляну и стал спускаться по холму к тому единственному месту, с которого открывался хороший вид на поле битвы, где, как он считал, Мандарин установил видеокамеру – ив этом же месте Тони заранее спрятал охотничий капкан.

«Тщеславие, Мэнди, – думал Старк, шагая, – вот твое слабое место».

Мандарин так сильно упирал на то, что среди его предков были сплошь охотники, что Тони решил: где-то в лесу точно должна находиться ловушка или охотничий капкан. Он нашел ловушку у одного из краев поляны: обычная петля, прикрепленная к ветке и подвешивающая жертву вверх ногами. Если отравленная вода и утяжеленный меч не доставят Старку достаточно проблем, тогда Мандарин собирался намеренно упасть недалеко от ловушки, загоняя в нее противника. Конечно, противовес Тони в одиночку бы не сдвинул, но он привязал веревку к более гибкой ветви, которая, разумеется, не задержала бы жертву надолго, но вполне смогла бы поднять видеооператора на полметра вверх.

«Все это – попытка следовать теории игр, как завещала Пятница, – понял Тони. – Сфокусироваться на тех персонажах, что еще не вышли на сцену. Думать на два шага вперед».

Да, проще всего для Тони было бы выпить воду и попрактиковаться с мечом, но он решил вместо этого залезть Мандарину в сознание.

«Спасибо, Пятница».