Железный король - страница 23
Папа!
Сердце заколотилось при воспоминании о полустертых снах, в которых отец исчезал в пруду и больше оттуда не выныривал.
Неужели и его украли фейри? Я могла бы отыскать и Итана, и папу, и вернуть домой обоих!
– Идем, – потребовала я, посмотрев в глаза Робби, – Скорей, и так столько времени тут потеряли! Раньше начнем, скорее закончим.
Роб моргнул, и по лицу его скользнуло странное выражение. Он как будто хотел мне еще что-то сказать, но потом встряхнулся, словно очнулся от сна, и все исчезло.
– Что ж, ладно. Но не говори, что я тебя не предупреждал, – Он ухмыльнулся, глаза его вспыхнули ярче, – Тогда все по порядку: нужно отыскать какой-нибудь проход в Небывалое. Волшебная страна устроена так, что туда нельзя войти случайно. Портал обычно хорошо укрыт. К счастью, я представляю, где искать вход.
Он подмигнул мне, повернулся к двери детской Итана и постучал.
– Тук-тук-тук! – нараспев окликнул он.
За дверью воцарилась тишина, потом раздался стук и грохот, точно в дверь швырнули что-то очень тяжелое.
– Уходите! – прорычали из-за двери.
– Ну уж нет! Я так не играю! – воскликнул Роб, – Я говорю «Тук-тук-тук», аты должен спросить «Кто там?».
– Убирайтесь!
– He-а, опять неправильно, – невозмутимо продолжал Роб.
Я пришла в ужас от грубости Итана, хотя уже знала, что это не он.
– Слушай, – дружелюбно предложил Роб, – Я начну все сначала, чтобы ты запомнил, как положено отвечать.
Он откашлялся и снова постучался в детскую.
– Тук-тук-тук! Кто там? Это Пак! Какой Пак? Пак, который превратит тебя в визгливого порося и зажарит в печи, если ты нам вздумаешь мешать! – С этими словами он пинком распахнул дверь в детскую.
Существо, прикинувшееся Итаном, стояло на кровати, схватив по книжке в каждую руку. Оно зашипело и стало швыряться книгами в дверной проход. Робби увернулся, но одна из книжек в мягкой обложке попала мне в живот; я ойкнула.
– Пожалуйста, – пробормотал Роб, и воздух в комнате задрожал.
Внезапно все имеющиеся здесь книжки захлопали обложками, взлетели с пола и книжных полок и налетели на Итана, точно стая разъяренных чаек. Я молча смотрела на все это, чувствуя, как моя жизнь с каждой секундой наполняется безумием. Самозваный Итан шипел, рычал и отбивался от напавших книг, но наконец одна ударила его в лицо и сбросила с кровати на пол. Злобно отплевываясь, существо метнулось под кровать – когти царапнули по деревянным половицам, и самозванец спрятался. Из темноты неслись проклятия и угрозы.
Робби покачал головой.
– Дилетанты, – Он вздохнул, а книги, метавшиеся по комнате, застыли в воздухе и с глухими ударами посыпались на пол, – Идем, принцесса.
Я вышла из ступора и вслед за Робби пробралась через завалы книжек в середину комнаты.
– А что… – отважилась спросить я, стараясь выговаривать слова как ни в чем не бывало, как будто всю жизнь имела дело с фейри и летающими книгами, – Где расположен вход в Волшебную страну? Ты нарисуешь волшебный круг, или произнесешь заклинание, или еще что-нибудь?
Роб хихикнул.
– Не совсем, принцесса. Ты слишком усложняешь. Двери в Небывалое обычно возникают там, где их подпитывают вера, творчество, воображение. Частенько такой вход можно отыскать в шкафу в детской или под кроватью.
«Ушастик боится кого-то в шкафу!»
Я вздрогнула и мысленно попросила прощения у сводного брата. Когда я его найду, обязательно скажу ему, что тоже верю в привидения.
– Значит, в шкафу, – пробормотала я, перешагивая через разбросанные книжки и игрушки, и чуть дрогнувшей рукой взялась за ручку шкафа.
«Теперь не отступить», – подумала я и распахнула дверь.
Из шкафа на меня уставилось высокое, истощенное привидение с узким лицом и глубоко посаженными глазами. Черный костюм болтался на тщедушном теле, заостренную голову венчал котелок. Существо замигало, уставилось на меня и растянуло обескровленные губы в гримасе, обнажившей удлиненные и острые зубы. Я с воплем отскочила в сторону.
– Шкаф мой! – зашипело привидение, взмахнуло паучьей конечностью и схватилось за ручку, – Шкаф мой! Мой!
Дверца шумно захлопнулась.
Робби раздраженно фыркнул, а я торопливо спряталась за него; сердце рвалось у меня из груди, как обезумевшая летучая мышь.