Железный волк - страница 2
И князь понял, почуял, что это Она! И в голове тотчас запрыгало: Пресвятый Боже, как же это так, я весь в руце Твоей, и знаешь Ты безумие мое, и прегрешения мои не скрыты от Тебя…
А может, это все же сон?
Нет, ты не спишь! Это просто темно. Вот печь горячая, вот полушубок, вот крест нательный, а вот рядом с ним оберег. Князь осенил себя крестным знамением, после схватился за поганский оберег, прислушался…
Идет Она! Минует сторожей. И псов натасканных. Да, так оно и должно быть, с тоской подумал князь, никто Ее не остановит. Да и Ее, кроме тебя, сейчас никто не видит и не слышит – Она к тебе идет. А подойдет и станет в головах…
Князь торопливо сел, спиной прижался к изразцам, нащупал нож…
И отложил его. Смешно, гневно подумал он, Ей нож не страшен. Ведь как убить Ее? Она и так мертва. Но и жива – по-своему. А ты… Сейчас, пока живой, тело с душой едино, а после тело здесь, в тереме, останется, приедут сыновья, снесут его в Софию, народ будет глазеть на тебя мертвого и тешиться… А что будет с душой? Куда она тогда? Ведь не взлететь твоей душе, потому что уж больно она тяжела. За столько лет столько грехов на ней… Князь усмехнулся и подумал: ну и что, а был бы молодым, и что с того? Князь он на то и князь, чтобы грешить… Нет, даже так: князь – это сразу зло, зло от рождения. И нельзя отречься от венца, когда ты от рождения князь. Значит, уже само твое рождение, кровь княжья – вот твой крест на всю жизнь! Ведь даже если потеряешь совсем все, останешься сам-перст, то все равно ты князь. И так не раз уже бывало. Вон как тогда, когда зимой… да, уже тридцать лет тому… ты шел по Волхову – один. Пришел в селение, а там…
Нет-нет, не то, гневно подумал князь, опять не то! Пресвятый Боже! Ради врагов моих спаси меня! Не на меня, на них излей огонь ярости своей! Да будет им…
– Всеслав!
Князь вздрогнул. Вот Она! Уже стоит в дверях! На Ней широкий плащ, вроде варяжского, и капюшон глубокий, как у Олафа…
Нет, что ты! Нет там никого! Тьма непроглядная, откуда разглядеть?! Князь усмехнулся…
И тут же опять тот же голос:
– Что, князь, не ждал?!
А голос у Нее надтреснутый, визгливый. Князь вытер лоб, перекрестился, потом сказал как можно тверже:
– Нет, ждал. Входи, садись. Небось, устала?
Она чуть слышно усмехнулась и ответила:
– Да, есть маленько. Сяду.
И подошла к нему. Нет, он Ее не видел. Он только слышал, как заскрипели под Ней половицы. Потом, прямо в лицо, почувствовал ее холодное дыхание…
– В ногах! В ногах садись! – хрипло воскликнул князь и вжался в стену, задрожал. И снова нож схватил.
А Она…
Склонилась еще ближе и сказала:
– А ты… как молодой цепляешься! Не стыдно тебе, князь? В твои-то годы!
Он молчал. Она, немного подождав, спросила:
– Ты что, Всеслав, еще на что-нибудь надеешься?
– Я пока жив… – и спохватился, замолчал.
Она это почуяла, хмыкнула. Недобро сказала:
– Ну-ну! Уже опять что-то затеял! Смотри, как бы потом не пожалел.
– Не пожалею!
– Ладно!
И Она отошла, и села у него в ногах. Тюфяк под Ней прогнулся… А князя бросило в озноб. А после в жар. После опять в озноб. Но руку он не разжимал и ждал, что будет дальше…
Как вдруг Она строго сказала:
– Брось нож, Всеслав!
– Что?
– Нож, говорю. Ну!
Он, правда, не сразу, но все-таки бросил. Нож глухо брякнул об пол.
– Вот так-то вот! – сказала Она радостно.
И тотчас же чуть-чуть придвинулась к нему. И продолжала:
– Я оказала тебе честь. Да, князь – великую! С другими знаешь как? Р-раз – и готов. А с тобой церемонюсь. Сижу и жду. Ты помолись, Всеслав! Чего молчишь? Молиться-то тебе, небось, придется долго. Боюсь, ты и до светлого не справишься. Или ты что, и меня захотел переклюкать? Как этих… дальних своих братьев!
– Нет, тебя не обманешь.
– И то! И об отсрочке не проси. Не дам!
Князь затаил дыхание, не шевелился, то открывал, то закрывал глаза… И наконец спросил:
– А почему?
Она негромко засмеялась и ответила:
– Смешной ты, князь. Не понимаешь, что ли, кто к тебе пришел? Сейчас умрешь! Ну, не хочешь молиться, и ладно. Я знаю, в Бога ты не веруешь. Так встал бы, подошел к окну да подышал. Вон дух легкий какой! Весна, князь, на дворе!