Желтый билет - страница 49

— Ты мне не веришь, — всхлипнула она.

— Я тебе верю.

— Нет, не веришь.

— Возьми, — я протянул ей носовой платок. Дороти вытерла глаза и посмотрела на меня.

— Когда ты их отрастил?

Я пригладил усы.

— Года два назад.

— Знаешь, на кого ты с ними похож?

— На кого? — вздохнул я.

— На Дона Амеха. Ты помнишь Дона Амеха?

— Конечно, — ответил я. — Дон Амех и Алиса Фей.

— Усы у тебя, как у него, но вот одежда… Кого ты в ней изображаешь?

Я оглядел себя. Старые вылинявшие джинсы, которые я считал модными, выцветшая рубашка, купленная у «Сирса» до того, как я перестал пользоваться услугами этой фирмы.

— Никого я не изображаю.

— Раньше ты носил костюмы. Я помню, ты не надевал ничего, кроме костюмов и жилеток. Ты даже заказывал их в Лондоне. Кстати, ты знаешь, что Макс старался одеваться так же, как ты?

— Первый раз слышу.

— У него тридцать или сорок костюмов и пиджаков. Вы практически одного роста и веса. Если они тебе нужны, можешь их взять.

Я обдумал ее предложение.

— Вот что я тебе скажу, Дороти. Я куплю пару костюмов.

— Ты можешь взять их и так.

— Лучше я их куплю.

— Пожертвование вдове Квейн, да?

— Почему бы и нет?

— Ну, деньги мне не помешают. Пошли.

Она поднялась, не выпуская из руки бокала, и пошла в спальню. Уже не плача. Я шел следом. Спальня была такой же чистой и аккуратной, как и весь дом. Дороти раздвинула двери встроенного шкафа, занимающего чуть ли не всю стену.

— Выбирай, — сказала она.

На деревянных плечиках висело двадцать пять или тридцать костюмов и не меньше пятнадцати пиджаков. Костюмы главным образом серые и синие, из шерстяных тканей, несколько твидовых очень симпатичных расцветок и два летних, из светлого габардина. Макс, похоже, не жаловал синтетику. Пиджаки он предпочитал из твида и ткани «в елочку». Нравилась ему и шотландка приглушенных тонов. Я выбрал серый летний костюм и еще один, коричневый, из твида, видимо, ни разу не надеванный. Я подумал, что твидовый костюм необходим мне для прогулок по ферме. Грубый на ощупь, ворсистый, к нему, решил я, очень подойдет трость из терна. Взял я и два пиджака, один опять же летний, другой — из темно-серого кашемира. Макс определенно не ограничивал себя в одежде.

— Хочешь их померить? — спросила Дороти, когда я отошел от шкафа.

— Нет, — ответил я. — И так видно, что они мне подойдут.

— Раз мы уже здесь, не хочешь ли ты утешить меня, как в старые времена? — спросила она вскользь, как бы экспромтом, но совершенно серьезно.

— Я бы с удовольствием, Дороти, но думаю, не стоит этого делать.

— Почему?

Это был хороший вопрос, и мне с трудом удалось найти ответ, не вызвавший потока слез и мыслей о самоубийстве.

— Могут прийти мальчики. Ты же не хочешь, чтобы они застали нас в постели?

— Нет, пожалуй, что нет.

— Может, в другой раз, — улыбнулся я.

В гостиной она настояла, что костюмы и пиджаки стоят не больше двухсот долларов, хотя Макс заплатил за них все восемьсот. Он всегда покупал самое лучшее.

Я выписал чек и протянул его Дороти.

— Если тебе потребуются деньги, дай мне знать.

Она посмотрела на меня.

— Тебе действительно нравился Макс? Хотя его никто не любил, за исключением разве что Мурфина.

— Он был моим другом.

— И ты все еще любишь меня?

Я подавил вздох.

— Я очень люблю тебя, Дороти. Так же, как и Рут. Мы ждем тебя на ферме в субботу. Тебя и мальчиков.

— Может быть, — ответила она.

— Мы правда хотим, чтобы ты приехала.

— Возможно, я и приеду, если раньше не покончу с собой.

В половине восьмого я свернул на проселочную дорогу, ведущую от шоссе к нашему дому. Я остановил машину, заглушил мотор, потянулся к бардачку и достал бинокль. Я смотрел, как они спускаются к полю. Насчитал трех и узнал того, который шел впереди. Большого, с развесистыми рогами оленя, старого и доброго знакомого, о котором техасец сказал бы: «Мы поздоровались, но не пожали друг другу руки». За ним следовали два других. Олени шли на мое поле, чтобы полакомиться посаженной мной кукурузой. Я не возражал.

Вокруг фермы всегда шастало много оленей. Казалось, они чувствовали, что тут в них никто не будет стрелять. Иногда они приходили сюда умирать, если пули охотников только ранили их. Рут старалась залатать их, если они подпускали ее к себе. Четыре или пять раз ей это удавалось, но обычно мне приходилось добивать их из автоматической винтовки М-1, которую я специально купил для таких случаев.