Желтый дьявол - страница 37
— Надоело!
Либкхнет с любопытством посматривает на нее. Дрожит насмешка в уголках его чувственных губ.
— Вы много работаете, баронесса. Вам надо отдохнуть.
Баронесса с благодарностью смотрит на него. На миг серые глаза лениво скользят по лицу Либкнехта… по широким плечам, груди. Опять обратно — останавливаются на глазах Либкнехта. Тонут все глубже и глубже. Затем баронесса протягивает руку, обнимает шею Либкнехта, тянет его голову к себе…
Вот уже золотистые локоны ее волос прикасаются ко лбу Либкнехта…
— Кхе-кхе, — рядом нерешительный кашель боя. На серебряном подносе карточка. Баронесса с недовольным видом берет ее.
— Кто это? — спрашивает Либкнехт.
— Это Таро. Я совсем забыла, что он сегодня обещал приехать. Прошу вас побыть тут, пока я покончу с ним.
К бою:
— Проси обождать. Я сейчас!
И через дверь из будуара в туалетную.
— …Надеюсь, вы остались довольны поездкой? — учтиво осведомляется Таро.
— О, да! — отвечает баронесса. Вспоминает: ночь в купэ с Либкнехтом.
— Меня интересует, каковы ваши предположения насчет Семенова и в чем мы можем его использовать?
— Во всем! — решительно заявляет баронесса. И опять вспоминает: потная шея Семенова, похотливый блеск глаз…
Таро почтительно ждет комментарий.
— …Пока это пусть будет кулаком против Колчака, — говорит баронесса. — А здесь… здесь я уже нашла другого, кого мы можем использовать.
— Кого же?
— Сюда приехал Розанов… видный русский генерал. Имел уже опыт по ликвидации повстанчества в Сибири…
Таро не без удовольствия целует руку баронессы. Потом, слегка наклонив голову:
— Баронесса, ваши заслуги достойны быть отмеченными в истории Великой Японской Империи…
— Вы льстите! — лукаво улыбается баронесса.
Таро продолжает:
— Я смею вас уверить, что японское командование сумеет выразить вам свою признательность в самом непродолжительном времени.
Баронесса вспоминает: черный ящичек с инкрустацией… К верхушкам напудренных щек чувствует горячий прилив крови.
Таро, не смущаясь:
— Разрешите мне остаться в уверенности, что дальнейшая наша совместная работа принесет только пользу обеим великим нациям.
И, церемонно поклонившись, Таро удаляется.
Баронесса нервно сжимает маленькие кулачки.
— Ну, хорошо. Пусть пока. Она еще сумеет взять свое. Она еще имеет преданных друзей…
И твердой поступью она направляется в будуар к ожидающему там ее Либкнехту.
3. Хитрость Либкнехта
В казарме крепости сравнительно тихо. Послеобеденный час. Солдаты отдыхают, лежа на нарах. Попыхивают цыгарки, слышна болтовня…
Но вот мимо часового проходит кто-то, тоже в солдатской форме, но не из живущих в казарме. Караул окликает его:
— Эй, куда?
Солдат, не оборачиваясь:
— Братишка! К товарищу, — и проходит быстро дальше.
— Нельзя-а!.. — кричит караульный, но уж больше для формальности. Махнув рукой, садится у дверей на табуретку и лениво гладит ствол своей винтовки.
Вошедший же Либкнехт, — а это он, одетый в солдатском, подходит к одной из нар.
— Яшка, ты?
— Я! — потом, увидев: — Либ…
— Молчи. У меня дело к тебе. Выйдем куда-нибудь.
— Ну, ну, говори, — торопит Яшка, когда они усаживаются на краю пустого колодца, за складами, на дворе.
— Ты в штабе кого-нибудь знаешь?
— Как же! Там уборщики все мои земляки: Мач, Спрогис, Евдокимов…
— А кто из них ближе к начальству? Кто имеет доступ в комнаты штаба?
— Кто же их знает! Ах, да, вот-вот — Чирка — парнишка сметливый, курьером служит.
Либкнехт сразу:
— Вот это хорошо! А не подведет он?
— Что ты! Мы с ним на Двинском фронте не одно дело обтяпали…
— Ну, ладно! Только смотри, дело это серьезное.
— Ясно! Валяй, говори, — горит нетерпением Яшка.
— Вот что! Слушай! Сегодня вечером состоится в штабе чрезвычайно важное заседание. Так вот нужно, чтобы мы имели самые точные данные о решениях этого совещания.
— Понимаю. Но как?
— Подожди! Твой парнишка, конечно, подслушать не сумеет. Так вот возьми это и передай ему.
Либкнехт вынимает из-за пазухи что-то похожее на большой лист сложенной бумаги, передает его Яшке и начинает на ухо ему шепотом что-то объяснять.
— Ну, и ловко же это придумано, — не удерживает свой восторг Яшка. — Ты сам придумал?
— Сам! — смеется Либкнехт.