Желтый тайфун - страница 6

— Читал, — ответил спокойно Кай-Пангу. — Но сегодня им меня не схватить, а завтра будет уже поздно.

Европеец, следивший сквозь ширму за всей этой сценой, выдернул из кармана номер «Аннамитского голоса». На первой же странице крупным шрифтом кричал заголовок:

НАГРАДА ЗА ПОИМКУ КАЙ-ПАНГУ УДВОЕНА.

10.000 ЗОЛОТЫХ ПАГОД

ЗА ГОЛОВУ ЭТОГО БАНДИТА И БРАТОУБИЙЦЫ

Поглядел внимательно на портрет, оттиснутый под заголовком, и перевел взгляд на гиганта. Вздрогнул: одно и то же лицо.

— Слушай, бой, — повернулся европеец к мальчику, отгонявшему от него мух истрепанным пучком перьев — поди Скажи, чтобы дали сюда еще виски, на одного. А сам не возвращайся. Мухи меня не беспокоят.

Лишь скрылась фигурка боя в людском месиве таверны, европеец снова осторожно прильнул глазами к сквозной резьбе ширмы.

— Но все-таки это неосторожно, — продолжал Ляо-Ху. — Я думал, ты пришлешь кого-нибудь вместо себя. Смотри, мне кажется, Че-Чу уже забеспокоился, увидав тебя.

Белый оглянулся на стойку. Действительно, идолоподобный хозяин таверны уже завозился тревожно, и в свете фонаря, на маске его лица блеснули впадины глаз и рта.

— Пустяки! — небрежно отмахнулся Кай-Пангу. — Ты слишком подозрителен, друг мой.

— А правда, ты убил брата и прислал его голову префекту Геляру? — спросил с плохо скрытым любопытством Ляо-Ху.

Лицо Кай-Пангу потемнело:

— Это правда, — глухо ответил он. — Мой брат Тао-Пангу был судьей в Гуан-Ши, и он хотел предать меня властям. Но довольно о нем. Говори о деле, Ляо-Ху. Мои «лесные братья» идут сюда. Они двигаются вдоль полотна железной дороги Сайгон — Митхо[5]. «Лесные братья» близко. В одну ночь они могут подойти к заставам Сайгона. А вы готовы?

Ляо-Ху улыбнулся уверенно.

— Мы давно готовы. Утром будут ждать нашего сигнала рабочие сайгонских фабрик — хинных, спичечных, ликерных и мыловаренных. Кроме того нам на помощь двигаются уже отряды шахтеров из Гонгея и китайские рыбаки «песчаной пропасти» — Кат-Ба. Но главная наша надежда— это Шолон. Шолон гневен, он бурлит и клокочет ненавистью к европейцам и богачам. Одно твое слово, Кай-Пангу, — и Шолон, как волна, поднятая тайфуном, хлынет на улицы Сайгона.

Кай-Пангу гордо выпрямился:

— Шолон! Я так люблю его и так горжусь им. Шолон помнит заветы своего гостя, великого Суна[6]. Шолон первый поднимает мятеж! А как наша пропаганда среди сайгонского гарнизона?

Ляо-Ху недовольно вздохнул:

— Ты был прав, Кай-Пангу, а я, сознаюсь, ошибся. «Иностранный легион» состоит сплошь из европейцев. Кю-Нао сунулся было туда и поплатился за это головой. Но зато удачнее дело среди туземных войск. Аннамитский батальон боится открыто перейти на нашу сторону, но они дали клятву стрелять поверх наших голов. Не придется нам также бояться бронированных автомобилей. Рабочие военных гаражей — индусы— сегодня ночью бросят в бензиновые баки сахарный песок[7]. То-то удивятся белые дьяволы, когда увидят, что их чудовища отказываются двигаться.

Кай-Пангу, зажав ладони между коленями, заговорил, раскачиваясь в такт слов, сначала тихо, но чем дальше, тем сильнее и звучнее. Звенящий металлический тембр его голоса говорил о высшем нервном возбуждении.

— Завтра великий день! Завтра, в свободной стране холодного севера, бедняки будут праздновать годовщину своего освобождения от гнета мандаринов и богачей. И мы здесь отметим этот день. Мы назовем его днем «кох-бина»[8]. Завтра только враги наши не украсят свою грудь или голову этим цветком цвета крови. Как могучий тайфун, как северный шквал, бросятся батальоны предместья, роты рабочих, шахтеров, рыбаков, «накэ»[9] и «лесных братьев» на цитадели и дворцы Сайгона. И, если мы не победим завтра, — не страшно будет это поражение. Через год, через два, через десять лет победа все же останется за нами, ибо мы настойчивы и могучи, как тайфун!..

— Да, мы могучи, как тайфун! — прозвенел в ответ восторженный возглас.

Кай-Пангу и Ляо-Ху вскочили, как ужаленные. Перед ними стоял европеец в морской фуражке и полосатой матросской тельняшке.

— Я слышал ваш разговор, — сказал он, — и я давно ищу встречи с тобой, Кай-Пангу.